Твоя маска вызывает привычное раздражение – без запущенной, клочковатой бороды ты чувствуешь себя беззащитным, под правым глазом нарос синяк – как ты умудрился его получить, если в глаз тебя не били? Кожа раздражена мелкими порезами. Конечно, некому было научить тебя бриться, поэтому твоя рожа кровоточит. Ты использовал это оправдание на протяжении почти десятка лет, но скоро тебе тридцатник, а ты все еще пользуешься одноразовыми бритвенными станками по два месяца и бреешься по росту волос. Ты слышал, что существуют еще всякие гели после бритья, что нужно регулярно умываться… Но у тебя нет желания делать свою жизнь лучше. Ты просто высыпаешь на руку с утра достаточно таблеток страдания, надеваешь носки, которые стоят вертикально от грязи, отряхиваешь задубевшие джинсы, в которых тебя продувает, чистишь зубы – и отправляешься в путь. То, что тебя били, выдает только грязно-красное пятно на твоей куртке, иначе ты бы и не догадался. Иногда, по специальным случаям – например при собеседовании на работу – ты достаешь бритву, «надеваешь лицо», ищешь остатки чистой одежды или трешь ее мокрой тряпкой до победного – чтобы потом все вернулось на круги своя. Заботиться о себе и тем более о своей внешности кажется тебе неправильным. Ты этого  не заслужил. Сгорбившись и уставившись в пол, ты поворачиваешь ручку двери, чтобы присоединиться к празднику.

Загрузка... 2018

Загрузка... 2019

- Ты забыл тапочки надеть, – радует тебя Винт социальным обязательством, едва ты переступаешь порог ванной. Ситуация обостряется после тщательной оценки принесенного аксессуара. Разумеется, они розовые. Твоя мужественность возмущена и кричит, что ты никогда не отмоешься от этого позора, но социальная тревожность шепчет, что легче проглотить пилюлю и не вступать в конфликт. Попав в дурацкое положение, ты первым делом делаешь проверку на реальность – достаешь свою пятерню и таращишься на нее несколько секунд. Пересчитав пальцы – да, их действительно пять – ты убеждаешься, что ты не во сне и не можешь улететь  от конфликта,выйдя в окно. Проверки на реальность – базовая техника для осознания себя во сне, но ты ее используешь в ситуациях, когда происходит что-то неприятное, надеясь изящно выйти из положения. Не вышло.

- Они бабские, я их надевать не буду, – бурчишь ты. Маскулинность превыше всего. Далее около пяти минут вы препираетесь из-за цвета тапочек, а ты думаешь, что живешь достойную жизнь и что тебе будет рассказать потомкам о том, чем ты занимался, пока был молод.

- Ну, других у меня нет, – после сосредоточенной перепалки разводит руками твой друг. Пять минут социального стыда потрачены впустую, ты надеваешь тапки и чувствуешь себя отвратительно. Girl power.

Посрамленный, ты усаживаешься во главе праздничного стола,как почетный и единственный гость. За тобой громоздится импровизированный красный угол, еретическая православная икона, дополненная, за недостатком  у владельца страха божьего, рождественской свечкой с пожеланием счастливого католического рождества. Составленный наскоро рождественский стол радует тебя бадьей оставшейся с нового года оливьехи, шампусиком с ананасами и креветочкой. Из включенного где-то магнитофона раздаются баптистские рождественские гимны. Смешение христианств на единицу площади оказывается слишком сильным для тебя – из центра стола на тебя лукаво поглядывает советское шампанское, - и ты снова украдкой пересчитываешь пальцы руки. Винт, тем временем, крякнув, поднимает чашу и провозглашает тост:

- Давай выпьем в честь сына, которого подарила нам великая Мать, – он делает жест бокалом в сторону своей богини. Ты пожимаешь плечами. Винт несколько агрессивен в своей миссионерской деятельности, но, черт возьми, где еще ты перехватишь шампусика с ананасом. В ближайшие десять минут ты вспоминаешь, почему к нему не ходишь – его тост быстро перерастает в проповедь о страхе перед Господом и путях спасения. Божественные дела тебя волнуют мало - ты в Бога не веришь, но уверен, что если он существует, то у него есть чувство юмора, раз он породил тебя. Рай тебе точно не светит, а ему, пожалуй – он же калека. Твое отношение к человеку, как всегда, мечется между ненавистью и раскаянием. С одной стороны, ты по умолчанию ненавидишь людей – не в идейном плане, ты не мизантроп, просто они тебя пугают, даже те, которых ты хорошо знаешь – как Винта.

Ты представляешь, как этот случайный хомо сапиенс внезапно хватает стул и сносит тебе пол-башки. Ты часто обращаешься к подобным сюжетам в разговорах с людьми – они дают тебе ложное чувство готовности к неожиданностям. Дальше твой мыслепоток переходит на то, как ты беден и жалок, что не можешь себе позволить ананасик. Это же считается мерилом успешных людей? Кто знает. Что бы как-то канализировать нарастающую от взаимодействия с человеком неприязнь ты вспоминаешь, за что Винт получил свою кличку: «На хитрую жопу есть член с винтом,» - обронил кто-то из ваших знакомых, услышав, что он сломал позвоночник. Довольно злая вещь, обращенная в прозвище, превратилась в несмываемую кличку. Воспоминание об этом качает маятник в обратную сторону – теперь ты испытываешь вину за то, что думаешь так плохо о человеке, пригласившем тебя в свой дом в свой праздник. Ты зажевываешь кислую рожу ананасом, чтобы не палиться. Тебя посещает мысль, что испытывать ненависть и страх перед всеми людьми, включая стариков и детей, нездорово, но ты гонишь её от себя. Фоном хозяин дома вещает про фигурное катание и то, как в этом сезоне нашей сборной везет. Надо же, какая ирония, ходить не может, а за конькобежцами следит. Эту мысль ты тоже гонишь, потому что вина никуда не исчезла. К счастью, твоему «собеседнику» слушатели особо не нужны, и вдохновленный собственной речью, он режет правду-матку о том, как далеко продвинулся наш спорт и пределы возможностей человека. Подняв руку, ты прерываешь его, найдя простое решение социальному дискомфорту: