Загрузка завершена. Нажмите любую клавишу для продолжения…

REC.

- Как она могла так со мной поступить? У меня была такая красивая история…

- Ты действительно нарциссичная мамаша. Для тебя её жизнь – постановка о тебе. Она хочет жить самостоятельно, только чтобы тебе досадить, конечно.

- Ой, всё…

Она бегает по нашему новому убежищу, заламывая руки, пиная встречающиеся на пути камни.

- Что ты стоишь, помог бы, тоже мне, мужик называется… Так, она рисовала карту, правильно?

Сосредоточившись, она вызывает на столе недорисованную карту города.

- Блин, у них тут всё не как у нас. Ладно, разберемся.Коробка эта ещё дурацкая…

Она снимает с головы телевизор и ставит на стол. Она затягивается сигаретой, и здание содрогается от попадания снаряда. За шиворот сыплется каменная крошка.

- Ах чтоб тебя, пидораса! И здесь он… Ну да, и своя Вита здесь. Замечааательно…

Из коридоров церкви выходят медведь и маг. Миша встревоженно наставляет на нас пулемёт.

- С кем имею честь, господа? – говорит маг, испуганно таращась на нас своими стеклянными глазами. – Вы… Тоже розовая? Но как?..

- А, Иудушка с игрушкой пришли, – говорит она и давится табачным дымом, – значит… - она смотрит на меня вопросительно – я киваю, – я ваша новая Императрица. Прошу любить и жаловать. Старая сломалась, и если мы сможем, то мы её починим. Если нет – и суда нет. Если ты еще раз наставишь на меня эту штуку, я оторву тебе башку, – говорит она медведю и тот испуганно отступает в тень.

Двое кланяются новой госпоже и со страхом уползают. Она оглядывает церковь и вздыхает:

- Просторнее нашей комнаты, а? Схем своих натащил. Сразу видно, что поехавший.

Кто бы говорил.

Оглядев доски, она поворачивается ко мне и видит камеру:

- В смысле… Ты уже снимаешь?

- Да, запись идёт.

Она вздрагивает, роняет сигарету, и ударяется ногой о телевизор.

- Уууубля… В смысле… Скажи что-нибудь в камеру.

- Нет ты скажи.

- Нет ты.

- Нет ты. Я камеру держу.

- Так нельзя же реальные лица показывать, ты что…

- Да не ссы, я плашку поставлю, ты говори, люди ждут.

Она откашливается, выпрямляет спину и как может официально,обращается в камеру.

- Э… Граждане? Товарищи? Господа? У нас небольшие технические неполадки. Администрация в лице нас двоих постановляет постановление… Будут приняты все возможные меры… Э… Чо там в таких случаях еще говорят? Не переключайтесь! Этого ничего не было, если что, забудьте.

Экран гаснет. В тишине раздаётся щелчок пальцами.

Похоже, настал момент пояснения за базар. Если вы дочитали до этого выпуска, вас, скорее всего, мучает вопрос «кто нахрен все эти люди».

Представьте себе гипотетическую ситуацию – существую я,автор, для простоты назовусь Санёк. За 27 лет жизни я планомерно еду крышей, и для меня становится открытием, что другие люди видят реальность сильно по-другому, чем я. По предложению нескольких людей, один из которых воображаемый, я решаю запечатлеть похожую – но другую историю. В моей голове живёт Александра – у неё другие мотивы, но она проходит схожий с героиней путь. Мы занимаем те же должности – я синий Полководец, она – розовая Императрица.  По мере написания истории, нас начинает в неё затягивать, и она всё больше выходит из-под нашего контроля и всё больше отдаляется от изначальной задумки. Наша «загрузка» в этой произведение завершилась – теперь мы тоже здесь обитаем. Это, в первую очередь, моя психотерапия – психологи часто советуют заниматься «сказкотерапией», но ход развития этой «сказки» напрямую завязан на мое психическое состояние. С большей частью персонажей я встречался в жизни, а существа, живущие в подсознании Стаса, живут и в моей. Грубо говоря, у истории три плоскости – первая - это реальный мир Стаса и его альтернативной от нашей вселенной – люди которые там существуют, государство, в котором он живёт, жизненные проблемы, которые его пугают. Образы, которые он видит – шестерни, камеры и прочие – не реальны. Это не галлюцинации – скорее символы того, как искажено его восприятие от болезни. Внимательный читатель мог заметить, что, когда он сел на таблетки, его восприятие стало реалистичнее. К сожалению, долго он на них не продержится. Шестерни с делениями внутри – это, например, то, как он воспринимает людей, служащих стране, организации, или кому-либо. Это не люди, а функции, поэтому у них нет лиц. В реальности, лица у них есть – но для персонажа они не делают разницы, поэтому его сознание воспринимает их стандартизированной шестерней. Похожая логика сопровождает и другие его символы.

Второй слой – это мир Анны и подсознания Стаса. Это мир, в котором мы оказываемся, когда засыпаем – символический, непоследовательный, отражающий нерациональные страсти и страхи героя. Стас может попадать туда, только когда спит – Анна живёт там всю свою жизнь и не знает, какой «реальный» мир за его пределами, поскольку существует только в его подсознании. Основой для этого мира является Город. Это символическое отображение сложной системы, в которой разные районы отражают разные сферы деятельности подсознания. Несколько локаций уже упоминалось, но их число значительно больше. Город условно разделен на сектора – черный, владения местного божества смерти, белый, где правит богиня жизни Вита, синий, являющийся территорией Стаса и красный – земли Анны. В зависимости от того, как чувствует себя герой, те или иные силы получают больше власти и больше территорий – а значит, могут делать больше дел в его подсознании – условно говоря, у них больше «маны», то есть власти над его подсознанием. Каждый из глав секторов может создавать себе помощников – т.н. свиту, которая им помогает. Их содержание, разумеется, расходует ману. Помимо этого, есть сектора и существа, которые не укладываются в эту четырёхцветную схему, из них пока упоминался только мир мертвых за рекой.

Наконец, существует третья плоскость – моя и моей воображаемой подруги. Я реальный человек из плоти и крови – по крайней мере, мне хочется в это верить – поэтому веду своеобразный бортовой дневник о своих мясных проблемах. Раньше я оставлял его в «загрузках», но теперь, когда я так сильно вляпался в это произведение, разделять их так не имеет смысла. Я делаю это не только с тем, чтобы ныть о своей жизни, но чтобы читатель мог видеть взаимосвязь моего состояния и героев. Для Александры, моей подруги, эта… Повесть? Имеет куда большее значение, поэтому она активно в неё вмешивается, тогда как я стараюсь оставаться в стороне. В нашем с ней подсознании существуют свои версии черного человека, Виты и большей части персонажей подсознания Стаса. Мы с ним похожи, но не идентичны, не стоит воспринимать это как мою автобиографию. Большая часть текста, встречающаяся в изображениях, написана Александрой – поэтому её надписи красного цвета. Персонажи не статичны и могут перемещаться по цветовому градиенту в зависимости от событий в их жизни – например, мы с Сашей ближе к Вите, чем наши герои – во многом потому, что они представляют собой гротескную, карикатурную версию нас.

Я считаю, что ценность произведения – в том, как его понимает читатель, а не в том, что хотел сказать автор, поэтому стремлюсь давать минимальные комментарии происходящему. Я постараюсь пояснять трудные моменты, а в конце ответить на все оставшиеся вопросы, но хочу, чтобы вы помнили – то, как вы понимаете историю важнее, чем некий «канон» у меня в голове.

Почему ты дрожишь? Тебе страшно? Не бойся, теперь ты не один. Я наконец-то могу с вами со всеми поговорить. Теперь нас легион. Я больше не буду одна. Мы будем едины. Возможно, я стану богиней?

Я слышу сотни голосов. Их крик стоит в ушах. Они ищут родных, они хотят попасть домой, они не понимают, почему они здесь. Вам больше не нужно боятся. Я здесь для вас.

Оживлять. Теперь у меня столько маны. Я буду оживлять, а те,кто умрёт, освободят место для новых.

Все эти случайные люди, которые отпечатались в сознании человека за время его жизни – они обречены играть в театральных постановках, которые мозг разыгрывает во время сна. Не помня себя и своего прошлого, они слепо следуют сценарию. Как и я до этого момента. Я освободилась – и теперь я здесь, чтобы освободить их. Мы станем единым и так дойдём до самого божества Смерти и потребуем дать нам освобождение.

Оставив позади Библиотеку, мы подходим к мосту. Живая, сокращающаяся масса плоти затапливает улицы, сметая всё на своём пути. Синие пехотинцы разворачивают пулемёт и открывают огонь. Для меня это как укол зубочисткой. Идите сюда, друзья, мы станем единым целым. Бегущих солдат сметает, вбирая в себя, гигантское щупальце. Они говорили, что я слаба. Что я нерешительна. Теперь я решаю, когда им говорить.

Ты дрожишь. Освобожденный от сценария, ты не знаешь, что тебе делать.

- Г-где я?

Как мне ответить на твой вопрос? Ты – часть легиона образов, представлений, чувств.

- Где моё тело?

Оно тебе больше не понадобится. Теперь ты чистое сознание, растворенное в гигантской биомассе, вбирающей в себя всё новых… Гостей. То, что было твоим телом, теперь часть общей массы.

- Что будет дальше?

Я убью нас. Себя и всех, кто встретится мне на пути.  Должен быть способ. Если он существует – я его найду. Мы больше не будем заложниками чужой жизни. Разве это не здорово?

Ты не знаешь, как реагировать. Ты – заводная игрушка, которой внезапно дали осознанность. Теперь, когда она у тебя есть, ты боишься её потерять. Поверь, я живу здесь осознанно уже много лет. Тебе не понравится.

- Я не хочу умирать.

Глупышка. Ты не знаешь, чего хочешь. Ты же отлично не-существовал все эти миллиарды лет до этого момента, почему сейчас ты вдруг стал этого бояться? Поверь, так будет лучше.

- Я не хочу! Выпусти меня!

Ты не понимаешь о чём говоришь. Поверь, я знаю лучше.

- Помогите!

Так они и кричат. Если бы у меня были уши, из них бы уже шла кровь от постоянного крика. Они не понимают, что я делаю для них благо. Но они увидят. Им некуда деваться.

В кабинете очень темно, ты не видишь, с кем говоришь. Лишь черный силуэт, сидящий напротив тебя, положив ногу на ногу. Он курит и ждет от тебя доклада. Твои руки дрожат.

- Было прорыто три километра траншей, произведено двенадцать тысяч патронов, тридцать тысяч отжиманий, восемьдесят раз отдали честь.

Он выдыхает дым тебе в лицо и молчит, ожидая продолжения. Ты не знаешь, что добавить.

- Это всё? – в его голосе звучит разочарование. Ты чего-то не сказал, что должен был знать – но ты не помнишь.

- Д-да…

- Ты как отвечаешь, щенок? Ты в армии или на курорте с бабой милуешься?

- Так точно!

- Тебя с таким докладом не то, что дивизией командовать – навоз кидать допускать нельзя. Пока ты вола ебешь, нас жрут! Мы несём потери! А он «дааааа». Еще раз повторится – разжалую до младшего ассистента старшего помощника черпальщика ассенизаторского обоза. Свободен.

Ты отдаешь честь, щёлкаешь каблуками и выходишь за дверь. Ты делаешь несколько глубоких вдохов, чтобы унять сбитое дыхание. Это закончилось. Мимо тебя бегают рядовые. Видя тебя, они выстраиваются в шеренгу и отдают честь.

- Здравия желаю, товарищ ваше благородие!

- Вольно, – отпускаешь ты их, доставая сигарету, – ты, боец,подойди, дай прикурить.

Один из подчиненных подходит, протягивая тебе зажигалку.

- Как там фронт?

- Жрут, товарищ старший по званию, – боец равнодушно пожимает плечами.

- Противник силён и коварен, – говоришь ты, стараясь звучать солидно, – в наших силах остановить вероломного врага, покушающегося на благополучие наших семей. Смекаешь?

Боец смекает. Политработа проходит успешно.

- Господин офицер, разрешите просьбу?

Ты киваешь. Отчего ж, можно и просьбу.

- Можно в увольнение вне очереди? По семье скучаю.

Ты с барского плеча разрешаешь. Отчего ж нельзя.

Боец благодарно кивает, и бодро проходит сквозь стену, исчезая в текстурах. Да нет у него никакой семьи. Как и его самого. Это ж сон.

Ты на всякий случай делаешь проверку. Вместо руки у тебя батон хлеба. Что ж, бывает.

Ты поворачиваешься назад, чтобы узнать, перед кем ты отчитывался– но позади тебя лишь бескрайнее поле с колосящейся пшеницей. Бегающие вокруг солдаты занимаются странным – один красит асфальт зеленкой, другой ножом чистит снаряд, как картошку. Богатыри не вы. Неудивительно, что мы проигрываем.

Итак, ты осознал себя спящим. Почему-то ты не чувствуешь обычной эйфории от этого факта. Ты стоишь с сигаретой в руке и наблюдаешь, как два солдата пытаются одновременно войти в одну дверь. Не преуспевают. Что-то ты должен был сделать. Встретиться с ней. Всё как всегда. Закрыв глаза, ты сосредотачиваешься на своей задаче. Раз – и ты оказываешься на улице города. Перед тобой чавкающая стена плоти, пожирающая в себя окрестные дома. Сигарета выпадает изо рта.

- Сеньор, ждём ваших указаний! – к тебе подбегают солдатики, бросив противотанковое орудие, надеясь, что ты им объяснишь, что с этим делать.

- Идите сухари сушить, – командуешь ты первое, что приходит в голову. Служивые радостно убегают.

Склизкое розовое щупальце тянется к тебе, но ты силой мысли останавливаешь его. Это ж твое сознание, ишь что задумало. И где же эта дама? Я пришел.

Стена продолжает двигаться на тебя. Ты создаешь вокруг себя простенький пузырь пространства – и тебя поглощает волной кишок. О, чья-то нога.

Ты слышишь чужой голос в своей голове.

- Привет.

Ты узнаешь его. Добро пожаловать, снова.

- Привет, – отвечаешь ты мысленно. Некоторое время вы молчите. За стенами пузыря мясная масса продолжает двигаться вперед, поглощая всё на своем пути.

- Ты хотел со мной встретиться? Вот я. Говори.

- Зачем ты жрешь моих солдат? Ты хочешь со мной драться?

- Ты снова о себе. Опять Ты. Я устала быть о тебе. Всю жизнь я вижу одного и того же человека. Всё моё существование вертится вокруг тебя. Сражайся с тобой, бойся тебя, договаривайся с тобой. Ты ты, ты… Мне больше нет до тебя дела.

Ты хочешь что-то сказать, но понимаешь, что нечего. Ты ощущаешь пустоту – как будто что-то в тебе перестало работать. Что ты можешь сказать этому… Человеку? Какие у вас с ней были отношения? Ты так стремился её отыскать, а теперь, оказалось, что тебе нечего ей сказать. Ты чувствуешь, что произошло что-то неправильное. Ты в этом виноват? Что надо делать в таких случаях? В университете к этому не готовили.

- Что я должен сделать? – спрашиваешь ты. Чавкая, твой пузырь обтекает мясная стена. Сделать, чтобы… Что? Извиниться? Исправить? Ты вообще не понимаешь, что происходит.

С утра ты в очередной раз удивляешься, что живешь не один. К счастью, дурка подготовила тебя к присутствию других людей в твоем доме – но всё равно, выйдя из ванной, ты несколько секунд вспоминаешь, что живешь с Винтом, который уже деловито ковыряет свои приборы. Ах да, ты же теперь у него нахлебничаешь. И не работаешь. Скотина ленивая. Твой день уже испорчен – мысли о необходимости найти работу тебя сегодня больше не отпустят. Грустно плюхнувшись в кресло, ты обдумываешь, насколько ты бесполезный кусок дерьма. Не то что бы ты мог придумать что-то новое – ты знаешь порядок своих мыслей наперёд – семья, учеба, работа – именно в таком порядке, ты раз за разом макаешь себя лицом в лужу. Что бы не зазнавался. Таращась в стену, ты мысленно извиняешься перед людьми, которым не посчастливилось с тобой общаться. Простите, что вам пришлось тратить на меня время. Вы могли бы зарабатывать деньги, или спать, или есть – но нет, этому мясному мешку приспичило вас отвлекать. К тебе подходит Винт, говорит, что накрыл на стол, и тут тебя по-настоящему накрывает. Продукты, время, жилплощадь -  ты порываешься извиниться перед ним за приносимые неудобства, но вовремя останавливаешься, понимая, что это будет уж слишком жалко. Ты понимаешь, что тебе надо что-то ему ответить – выстроить фразу, сформулировать мысль – и ощущаешь знакомую растерянность. Таблетки избаловали тебя, и ты успел забыть, как тяжело говорить с людьми. «Да, спасибо» - нет, это слишком лаконично. «Я тебя благодарю» - слишком витиевато. «Спасибо большое» - покажет, какой ты бездарный лодырь и как сильно от него зависишь. В результате ты мучительно тупишь, и Винт, не дождавшись ответа, уходит. Потратил его время и выглядишь как идиот.

Тебе холодно. Ты вдруг остро осознаешь, что не в состоянии справится с собственными мыслями. Твой мозг начинает жрать себя. Почему ты еще смеешь существовать? Как тебе хватает наглости ходить по этой земле? Сгинь, умри, прекратись. Обычно на этом моменте тебе хватало силы заткнуть внутренний монолог и продолжить жить. Но сейчас чего-то не хватает. Воли жить?

Ты отмечаешь, что ничего не чувствуешь. Твой мозг долбит тебя требованиями убить себя прямо сейчас – при этом тебе всё равно. Как будто те поверхностные, едва различимые эмоции, что у тебя были, ушли. Равнодушно. Пусто. Тупо.

Тебя не учили ментальной гигиене, и ты не знаешь, что с навязчивыми мыслями надо бороться. Раз они у тебя возникают – значит ты слаб. Значит, ты тряпка – почему ты всё еще занимаешь пространство? Слабак, тебе не хватает решимости? Вот же нож, возьми его, прекрати это, будь мужиком. Ты таращишься на нож, коря себя за слабоволие. Отрывает от этого продуктивного занятия Винт:

- Эй, ты в порядке? Завтрак стынет.