Проходит несколько дней.

Утро начинается с разодранной ноги. Кажется, еще немного и ты прочешешь ее до кости. Ты компульсивно чешешься во сне, когда просыпаешься, и в целом при любом удобном случае. Оторвавшись от этого занятия, ты замечаешь, что твое восприятие изменилось. Все кажется более ярким, будто в настройках графики кто-то выкрутил контрастность. Ты сжимаешь голову ладонями. Кажется, будто в твоих мозгах что-то копошится. Ощущение нереальности происходящего нарастает. Ты делаешь проверку. Нет, это не сон. Внезапно ты осознаешь, что больше не чувствуешь тревоги – тебе становятся интересны лица людей, их эмоции. Впервые за многие годы ты не чувствуешь страх. Ты делаешь проверку еще раз. Ты ли это? Ты осознаешь, что не можешь вспомнить, как вообще оказался в дурке. Что было вчера? Когда ты успел познакомиться с этими людьми?

Ты встаешь с кровати и проходишь по комнате, таращась в пространство. Все еще спят. Реальность, кажется, намного ярче, ты чувствуешь себя более осознанным. Будто снялся с автопилота. Некоторое время ты нарезаешь круги по палате. Впервые ты чувствуешь удовольствие, от того, что живешь. Даже просто стоять и смотреть в никуда – доставляет радость. Пока ты стоишь, просыпаются два торча, и начинают доставать из-под матраса таблетки. Ты подходишь, прерывая их перешептывания, протягиваешь руку, здороваешься, спрашиваешь, как прошла их ночь. Они предлагают меняться – таблетки на сигареты. Обучают тебя новому скиллу – таблетки можно прятать за щеку, чтобы, когда открываешь рот, не видели. Если накопить их достаточно, можно заторчать. Оно тебе не надо, тебе и так хорошо. Просыпается Вырастайка. Ты показываешь ему пачку Беломора с Трило, которую вчера обменял на звонок по телефону. Он на радостях тебя обнимает, и ты не чувствуешь привычного разряда тока, прошивающего тело от прикосновения. Ты снова делаешь проверку. Политик бредит во сне и прерываясь на храп, декларирует:

- Когда же окончится тысяча лет, сатана будет освобожден из темницы своей и выйдет обольщать народы, находящиеся на четырех углах земли, Гога и Магога, и собирать их на брань; число их как песок морской…

Ага. Вот о каком едином царе говорил старик. Что ж, теперь ты начинаешь что-то понимать.

От скуки, ты садишься рядом с Пророком. Как и во всякое смутное время, сейчас много пророков. ХХ век был трудным для православной церкви, и под ударами судьбы она дробилась на конфессии, что привело после распада Союза к хаосу в головах прихожан. Насколько ты мог понять из проповедей, Пророк относил себя к Марианам, как Винт, а если точнее, к нео-скопцам в рамках марианского культа. Они практиковали членовредительство и были презираемы всеми остальными христианскими конфессиями, но здесь его некому было осудить.

- Имеющий уши да услышит! Отринь плоть, ибо она греховна и соединись в вечном блаженстве с нашей Матерью, отдавшей нам на растерзание своего сына…

У тебя есть уши, а также прорва времени, так что ты садишься послушать. Не сказать, что в его проповеди есть для тебя что-то принципиально новое – на закате Союза Марианство было полугосударственным культом, и ты натыкался на его положения много раз. Разве что без таких резких акцентов на отсечении греховной плоти. Красочные описания посмертных страданий в адских котлах пробуждают у тебя сильное желание закурить, так что, устрашившись, ты шлепаешь в сортир. Там ты здороваешься с мужиками, достаешь из пачки с Трило сижку и слушаешь охуенные истории о том, как мужика на судне раздавило при погрузке упавшим контейнером с контрабандными магнитофонами. Жизнь идет своим чередом. Через некоторое время ты слышишь, как добровольцев зовут на арт-терапию. Почему бы и нет?

Когда ты выходишь в коридор, в тебя врезается пускающий слюни клеевичок. Ты наотмашь бьешь его ладонью по щщам, отчего он оседает на пол. И тебе становится страшно.

Что с тобой происходит? Ты никогда не бил людей. Потрясенный,ты смотришь на свою руку. Пять пальцев. Это не сон. Ты же даже говорить с ними боялся. Неужели эти таблетки настолько тебя изменили? Ты присаживаешься рядом с пацаном на колени.

- Бля, извини, сильно уебал?

- Мама? – он смотрит на тебя туманным взглядом и шмыгает носом.

- Я не твоя мама. Дай руку.

Ты поднимаешь мальчишку, и тот, дернувшись, начинает идти в стену и впечатывается в нее лбом. Похоже, дальше он справится без твоей помощи. Обеспокоенный, ты отправляешься в столовку, рассматривая свою руку. Это действительно не сон.

В столовой тётя-психолог усаживает вас за парты и объявляет,что сегодня у вас задание на свободные ассоциации. Еще бы ты умел рисовать. Некоторое время ты таращишься на пустой листок. Что можно нарисовать, точно не облажавшись? В задумчивости, ты выводишь квадрат. Так, это что-то. Сидящий напротив Политик рисует герб Союза. Ох уж эта политика. Ты расчерчиваешь квадрат, рисуя координатную сетку. Политические координаты, ха? Вот бы у тебя была такая схема, чтобы расчертить на ней свою психику. Ты оглядываешь собравшихся поехавших. Что на ней должно быть? Очевидно, жизнь и смерть. Когда ребенок рождается, он его инстинкт самосохранения заставляет дышать. Стремление жить и стремление убивать и умирать. Виталити и Мортидо. Белый и черный. Ободренный этими рассуждениями, ты зарисовываешь верх и низ квадрата, орудуя цветными мелками. А что еще там должно быть? Задумчиво постукивая мелком, ты оглядываешься и видишь, как Луна выводит на бумаге фотоаппарат. Хм. Стоит нам подрасти, общество начинает раскладывать нас по корзинкам. Мальчикам синее, девочкам розовое. Ты вспоминаешь Юнга. У каждого в голове есть собирательный образ своего и чужого пола. Как это называется?.. Анима, точно. Хммммм.

Взяв еще мелков, ты расчерчиваешь горизонтальные грани квадрата. Значит, я синий. А она красная. Или розовая – достаточно близко. А что же в центре? Повертев в руках пачку Беломора, ты вспоминаешь. Ну конечно же. Та самая. Абсолютная истина. Восприятие, лишенное страха смерти и навязанных обществом шаблонов.

Ты замечаешь, что Луна перестала рисовать и рассматривает твой рисунок у тебя из-за плеча.

- А что это?

- Это… М… Психические координаты. Вот смотри, я здесь, – ты тыкаешь куда-то между синим и черным. Ты мальчик и воспринимаешь это очень серьезно. Но с твоими саморазрушительными тенденциями в белую грань ты не попадаешь.

- Любопытно. Я бы посмотрела что-нибудь про ребят,находящихся в крайних точках твоей схемы. Интересно, какими бы они были людьми.

Действительно. Снять бы про это фильм, или написать книгу…

- Я вот делаю искусство – говорит она очень серьезно – я снимаю людей, пока они заняты своими делами, а потом делаю из фотографий коллаж, чтобы получилось коллективное лицо нашего города. Тебе тоже стоит попробовать, это помогает упорядочить хаос в голове.

Искусство? Хм. Ты никогда не считал себя особенно творческим человеком. Скомкав листок, ты метко закидываешь его в урну. Возможно, однажды.

Утро начинается с привычного расчесывания ноги. Кажется,скоро на ней не останется живого места. Поднявшись с кровати, ты как обычно накидываешь тапки и идешь в сортир покурить. По пути ты встречаешь Луну, и вы идете вместе, обсуждая современное искусство и ее инсталяции в местном доме молодежи. Дойдя до сестринской, вы встречаете Вырастайку который увязывается следом. Спустя некоторое количество обсуждений, Вырастайка спрашивает тебя:

- А с кем ты разговариваешь?

Ты недоуменно оборачиваешься к нему.

- С ней. Ты что, не видишь?

Теперь уже Луна поворачивается к тебе с удивленным выражением лица.

- С кем ты говоришь?

Некоторое время ты вертишь головой, пока не понимаешь, что они не видят друг друга. Проходя мимо запертой двери, ты вдруг слышишь далекий рокот волн. Ты открываешь дверь и оказываешься в обширном зале, состоящим… Из плоти? С потолка капает вода. Стены зала ритмично сокращаются в такт дыханию. Обернувшись, ты замечаешь, что твои собеседники исчезли. Ты собираешься достать руку, чтобы сделать проверку, но тебя отвлекает гулкий рев. Из глубины зала к тебе прилетает огромная туша, роняя по пути куски плоти. Да это же твой старый друг, гнилой дракон! Приземлившись возле тебя, тварь распахивает гигантскую пасть, полную кривых, выступающих зубов. Похоже, кого-то будут жрать. Но ты не согласен. Волевым усилием, ты достаешь из ножен меч. Тварь щурится и начинает обходить тебя по кругу, щелкая зубами. Нужно только подгадать момент. Дракон срывается с места и кидается на тебя, ты делаешь выпад мечом… 1:1. Меч пронзает пасть, его кончик пробивает уроду лоб, высовываясь между глаз. Зубы клацают, смыкаясь на твоей руке, и ты теряешь конечность выше локтя. Тварь надрывно вопит, ее «лицо» заливает густая черная кровь. Бестолково размахивая башкой и крича, дракон срывается с места, взмахивает прогнившими крыльями и улетает в тьму зала, оставляя тебя зажимать обрубок руки, из которого хлещет кровь. Ты победил. Рассмотрев залитую кровью ладонь, ты понимаешь, что чем дольше ты на нее смотришь, тем больше пальцев на ней становится. Итак, ты спишь. Что дальше?

Ты идешь по разрушенному городу, под ногами хрустят осколки стекла. Тебя преследует чувство, что за тобой следят – в ушах отдается чей-то шепот, а в черных проемах окон мелькают белые мертвые глаза. Ты подходишь к фонарному столбу и замечаешь прибитое к нему зеркало. Ты видишь в нем смутные очертания лица мужчины в черных очках. Оно кажется тебе знакомым, хотя ты не можешь вспомнить, где его видел. Где-то далеко, за домами гигантская синяя шестерня катится, погребая под собой целые кварталы. Соберись. Тебе нужно ее найти. Ты дергаешь затвор, чтобы убедиться, что винтовка заряжена. Так и есть. Хотя теперь, когда ты осознался, ничто в этом мире не способно тебе повредить. Через пару перекрестков ты замечаешь девушку в военной форме, с шестерней вместо лица. Она осматривает окрестности в бинокль и еще не заметила тебя. Вместо знаков различия у нее вышит красный треугольник на кителе. Она или не она? Кажется нет. У твоей точно есть лицо. Она достает тетрадь, делает в ней пометку карандашом и резко сорвавшись с места, бежит куда-то вглубь руин. Ты решаешь увязаться за ней и перед этим, чтобы не ввязываться в перестрелку, принимаешь ее форму.

Вы долго идете, маневрируя между воронками и грудами кирпича. В какой-то момент она замечает тебя, принимает за свою и, быстро кивнув, продолжает свой путь. Вы входите на гигантский пустырь. По периметру ты замечаешь гигантские глаза на ножках, осматривающие окрестности. Приглядевшись, ты замечаешь, что они состоят из десятков таких девушек, слепленных в живую массу плоти. Что за срань здесь творится?

Вы идете вдвоем по тихой набережной. Ты не устаешь поражаться тому, насколько город еще чист и цел. Кое-где высажены газончики и цветы. Нет давящего ощущения, что за тобой следит человек из зеркала. Твоя маленькая версия бежит впереди, хохоча и упиваясь солнцем. Ты идешь позади, угрюмо шаркая сапогами. Поначалу встреча с собой из прошлого тебя воодушевляла – ты столькому можешь научить, столько вспомнить, погулять вместе по местам юности. Но теперь…

Теперь ты все больше убеждаешься, что ты лишь тень, оболочка былой себя. Неугомонный, любопытный ребенок превратился в бледное подобие, жалкую, побитую тетку с остервенелым взглядом. Стоит тебе закрыть глаза, ты начинаешь видеть кровь и кишки умирающих товарищей. Что же с тобой стало?..

Твои размышления прерывает ребенок, протягивающий тебе ромашку:

— Это тебе. Спасибо, тетя!

Ты вымученно улыбаешься и принимаешь подарок. Часть тебя хочет рефлекторно наорать, что нельзя тратить ману на пустяки, она нужна ранеными. Но здесь нет раненых.

- Тётя, а почему ты такая грустная? – маленькая Анна берет тебя за рукав и смотрит щенячьими глазами. Почему я такая грустная? Потому что тебе придется стать мной, дорогая. Впрочем, ты этого, конечно, не скажешь.

- Я… Я просто устала, дорогая. Чего бы ты хотела?

Девочка задумывается, приложив пальчик к носику, после чего радостно заявляет:

- Хочу большууууую корову!

Ты пожимаешь плечами и щелкаешь пальцами – вуаля. Девочка пища убегает обнимать животину. Насколько раньше было проще. Для радости достаточно было коровы.

Ты помнишь, что твое время ограниченно. Однажды «тётя»должна исчезнуть, и ты не знаешь, почему она это сделает. Что-то плохое случится и тебя выкинет обратно в твой мир. И ты снова будешь одна, в мире безмозглых дронов, двух психопатов, которые хотят тебя убить, и далекого, слепящего божества. Как там говорила эта баба с телевизором «…я просто хотела, чтобы у меня был друг. Я сделала, как умела. Когда ты вырастешь, ты поймешь меня». Неужели, ты начинаешь ее понимать? Сделала бы ты сама живую душу, лишь бы сбежать от одиночества?..

Маленькой Анне, тем временем, корова надоела. Подкравшись сзади, она обхватывает тебя за ногу и повторяет:

- Поймала, поймала! Теперь ты води.

- Аня, постой…

Но ребенок уже убегает в переулок. Черт возьми, неужели я была настолько надоедливой?

Выругавшись, ты бежишь за ней, стараясь не выронить сумку. Ты редко бегаешь, да и не подобает бегать Императрице.

Порыскав по переулку, ты наконец находишь пропажу. Она стоит, рассматривая деревянную стрелку с надписью.

- У-бе-жи-ще – читает ребенок, поворачивается к тебе, испрашивает – а что такое убежище?

- Это место, где можно ото всех спрятаться – объясняешь ты, –но указатель врет. В этом мире нет убежищ.

Девочка озадаченно чешет голову

- А зачем тогда это написано?

- Чтобы тебя обмануть. Весь этот мир будет пытаться тебя обмануть, снова и снова, и ты должна научится думать своей головой, иначе…

Ты замечаешь, что ребенка перед тобой уже нет. Она понеслась пинать комок синей слизи, катившийся рядом. Черт тебя подери, Анна, как я должна тебя чему-то научить, когда ты…

Ты прицеливаешься и взмахом ладони развоплощаешь комок. Аня восхищенно хлопает в ладоши, подбегает к тебе, и, повиснув на руки, начинает клянчить:

- Научи-научи-научи!

- Хорошо. Но тогда пообещай никуда не убегать, ладно?

- Обещаю-обещаю!

Вот так. Внимание ребенка завоевано. Только ты открываешь рот, чтобы сказать, что она не осилит развоплощение, как тебя прерывают:

- А откуда берутся синие комки?

Дьявол, как я должна тебя чему-то учить, когда ты… Ты просто ребенок. – ты сдаешься, и вздохнув усаживаешься на траву.

- Синие комки принадлежат Стасу. Это его свита. Так же как тебе подчиняются розовые, ему – синие.

— Это тот мальчик наверху?

- Да. Иногда он приходит сюда, но… Не торопись с ним встречаться.

- А кто он? Мой брат?

- В принципе, можно и так сказать. Но по местным правилам,он Полководец. Он будет тебя преследовать, и он командует комками куда лучше, чем ты и я.

Девочка озадаченно рассматривает место, где исчез комок.

- Преследовать… Он хочет мне навредить?

- Да. Поэтому встретишь его – беги.

- Но… Он же мой братик? Это неправильно! – Маленькая Анна возмущается и топает ножкой. Милое дитя, хоть и взбалмошное.

- Неправильно. Просто он глупый. Представь… Что это игра. Он тебя догоняет, а ты убегаешь, ага?

- Ага… А если он Полко…што-то, то кто я?

- А ты, Анна, Императрица. Это значит, что твои поданные будут лучше работать, искренне тебя любить и защищать, а если у тебя будут свои земли, построят большие, цветущие города. Но их у тебя не будет.

Девочка возмущенно скрещивает руки на груди:

- Почему не будет? А вот увидишь, спорим, будет?

У тебя есть нечестное преимущество в этом споре. Но с самым серьезным видом ты киваешь:

- Спорим.

- На щелбаны!

- На щелбаны.

Некоторое время ребенок гордо смотрит вверх, преисполненный свой правоты, но потом не выдерживает.

- Ну, если братик плохой… А ты говоришь, что ты не моя мама –а я тебе не верю! То где по-твоему мои мама и папа? – и победно уперев руки в боки, она смотрит на тебя. Да, приперла к стенке.

Ты уже собираешься сказать, что не знаешь, но вдруг осекаешься. Та штука с телевизором… Она меня создала? Это значит, что у нас все-таки есть мама?..

- Давай так… Я могу тебе пообещать, что однажды, ты ее встретишь, идет?

Аня недовольно морщится, сделка ее явно не устраивает, но видя,что разжалобить тебя не получается, бурчит:

- Лааадно…

- А теперь давай займемся магией. Мы с тобой обе Императрицы,а значит, колдуем очень плохо, но кое-чему я могу тебя научить.

Вы сидите у костра, Аня положила голову тебе на колени и смотрит в пламя. Ты рассказываешь ей про азы выживания в мире снов.

- А есть области, в которые можно попасть, только если идти задом-наперед… А в некоторые – только с проводником, его нужно специально создавать, как я тебя учила. Когда ты в черной части города, ты теряешь здоровье и можешь истлеть заживо… Не делай так, пожалуйста, хотя я знаю, что сделаешь… Ты меня вообще слушаешь?

Ребенок вздрагивает и испуганно кивает.

- Да, вашесочество!

- Не дразнись. А то придут синие и прострелят башку.

- А зачем синие это делают? Кто у них главный, Стас?

- Нет, не Стас. Я сама никогда его не видела, да и никто не видел… Я слышала, что в белой башне, в Центре, под гигантской шестерней живет Спящий Король. И когда мы с тобой умрем, он проснется, сядет на свой трон, а Стас будет его генералом.

Аня некоторое время молча смотрит в огонь, после чего говорит:
- Какой-то слабый король. Не может проснуться из-за двух слабых девочек. Чем мы ему так мешаем?

- Я даже не уверена, что он существует. Но синие в него верят, у них иногда попадаются его портреты. Я спрашивала Стаса, когда он был вменяемым, он говорил, что король…