Войдя в старческую квартиру, ты первым делом ощущаешь специфический аромат жилья пенсионера – в основном, подгнившая бумага, древняя пыль, намокший потолок – от неожиданности ты рефлекторно проверяешь руку. Нет, ты не спишь.
- Как дела твои дорогой, кушал сегодня? Выспался? Ничего не болит? – получаешь ты порцию вопросов.
- Да… Нормально, – мямлишь ты. Ты всегда отвечаешь, что нормально– какой смысл заставлять человека волноваться о твоих проблемах? Отрапортовав, ты получаешь приказ – организовать чай. Задача тебя напрягает – у старика своеобразные отношения с чайником, кипятить его повторно нельзя, доливать воду к уже кипяченой нельзя – ведь тогда образуется тяжелая вода, а это очень, очень опасно. Держа в уме все условия, ты справляешься с квестом и, организовав кружечки, – как он любит, дико крепкий чай из пяти пакетиков – ты располагаешься на диване. Оглядев квартиру, ты испытываешь вину – кроме тебя заботиться о старике некому, а ты со своей задачей справляешься хреново: на потолке разлилось темное пятно, пол и подоконник заставлены книгами, повсюду пыль. Надо приходить почаще да прибираться, а то бедняга почти слепой. С книжной полки на тебя укоризненно смотрит жена твоего пожилого друга. Живой ты ее не застал, она умерла в самом начале войны, после рождения Винта, и хоть с тех пор прошло почти 30 лет, другую супругу ветеран искать демонстративно отказывался, сохраняя верность своей единственной любви.
- Ну, как дела у Алеши, был у него? – спрашивают тебя.
- Да все хорошо, работает, – отвечаешь ты и вымученно улыбаешься. То, что они не общаются, сильно на тебя давит, потому, что тебе жалко обоих и парламентером между ними ты выступаешь уже много лет. Кроме как «все хорошо», тебе сказать нечего – не будешь же ты рассказывать отцу, что его сын продолжает ехать крышей и все больше изолируется от окружающего мира, строя теории заговора.
- Он у меня молодец! – гордо заявляет собеседник,прихлебывая свой «чифир».
Некоторое время вы сидите молча. Семёныч – он настаивает,чтобы его называли именно так - бренчит дрожащими руками о блюдечко чашкой, ты горбишься и рефлекторно скрещиваешь конечности – присутствие другого человека привычно вызывает холод в руках и стресс. Даже если ты знаешь его много лет. В неловкой тишине каждый из вас погружен в свои мысли. Ты тронут тем, как каждый раз он беспокоится о своем сыне, и завидуешь. Внезапно, ты вспоминаешь, зачем пришел:
- Да, я вас поздравить хотел… С Харбином, – получается нелепо, надо было продумать поздравление заранее.
- Спасибо, дорогой. Дааа, мало нас осталось в живых с тех пор, раньше собирались, а сейчас… Ну, хоть ты помнишь, – он улыбается и хлопает тебя по плечу. Ты понимаешь, что под «собирались» он имеет в виду в первую очередь твоего отца, но помнит, что тебя эта тема напрягает. Вспоминать об отце ты не любишь – он отказался эвакуироваться из Харбина вместе с вами, предпочтя идеологию своей семье (по крайней мере, ты это так видишь) – и пропал без вести там, борясь за советскую власть.
- Не при дамах будет сказано – он оглядывается, будто дамы могут поджидать за углом в его одинокой квартире – ебаные манзы его достали, пока меня не было рядом. Я вернулся на базу – а он нет, – продолжает он извиняющимся тоном – как будто мог как-то повлиять на случившееся. Не желая развивать эту тему, ты произносишь:
- Давайте я вам с работой помогу.
Кивнув, старик достает из-под стола древний ноутбук или, как он его называет, «машину». Техники он боится и никогда не работал за ним сам. Когда медленная машина оживает, ты ищешь для него участников тех событий, которых он перечисляет по памяти, периодически порываясь доставать их фотографии из альбома и показывать тебе, рассказывая, с кем из них он ходил за «языком» и кому кого он тащил до лазарета на себе под вражеским огнем. Вы пишете книгу о тех событиях – вернее, он диктует, а ты работаешь «машинисткой», вводя текст и ища информацию в интернете. Он обещает сделать тебя соавтором, но для тебя это мало что значит – ты делаешь это из желания помочь. Спустя четыре часа сосредоточенных поисков, вы вводите еще пять биографий участников тех событий. Страна должна знать своих героев. После завершения работы прижимистый старик, стирающий одноразовые пакетики, достает кошелек и начинает всовывать тебе мятые купюры. Ты отказываешься – хоть ты сильно нуждаешься, принимать деньги тебе всегда неловко, но после непродолжительной борьбы ты сдаешься, и он запихивает тебе наличность тебе в карман.
