Пока ты выписываешь телефонные номера ближайших учебных заведений, ты не можешь отделаться от преследующего тебя стыда. Сделали они, а стыдно тебе.

Возможно, это просто удобный повод отвлечься от насущных мыслей, вызывающих тревогу. Если бы США стали культурным гегемоном мира – делали бы они про нас подобное? Тебе хочется верить, что у них хватило бы чувства вкуса. Товарищи майоры плохо старались – забыли ковбойские шляпы и макдональдс. Что это было – попытка манипуляции общественным мнением? Зачем бить лежачего, капиталистических Соединенных Штатов больше не существует, они не представляют для нас опасности – зачем эта клоунада? Погрузившись в размышления о путях мышления государств, ты получаешь +1 к мудрости, но не получаешь денег, потому что кому ты нахрен нужен со своей мудростью. Пиздуй искать работу. Вздохнув, ты отрываешься от анализа применения мягкой силы в пост-биполярном мире. Кушац! Надо кушац.

На выбор у тебя три варианта. Налево пойдёшь – школа в двух шагах, но для бичей. Прямо пойдёшь – гимназия для отличников с хорошей оплатой, но большой ответственностью. Направо – школа для мажоров с кучей разрозненных методик прогрессивного обучения. Все эти размышления вызывают у тебя головную боль. Это ещё. Ещё одно решение – что тебе делать с таблетками? Ты с сомнением смотришь на бледную пачку. В твоей голове начинается интенсивная борьба. Принимать или бросать? Ты перечисляешь возможные аргументы. Головная боль, побочки… Ты останавливаешься. Было что-то ещё. Какой-то очень важный аргумент, чтобы их бросить. Но вот беда – ты не можешь вспомнить! Что же это могло быть?

Ветка А.

Ты вздыхаешь и высыпаешь на ладонь таблеточки. То, что доктор прописал. Надо быть ответственным и следовать назначенному лечению. Пусть тебе будет плохо – так будет хоть какая-то надежда, что этот кошмар закончится.

Ветка Б.

Чем больше ты смотришь на таблетку, тем больше тебя обуревают сомнения. Да, конечно, надо быть хорошим мальчиком и следовать указаниям врача… Но это что же теперь, не пить? Это деньги еще, не такая ты важная птица, чтобы столько на тебя тратить. Лучше хлеба купить. Винт вообще говорит, что таблетки - это яд, может, у него есть какая-то инфа, которой ты не знаешь. В конце концов психиатрия – очередная химера, которая обещает тебе нормальную жизнь, а потом кинет. Ты же был здесь уже столько раз, верно? С чего тебе считать, что ты снова не останешься у разбитого корыта? Поколебавшись, ты засовываешь таблы в рюкзак. Перед тобой всплывает укоризненное лицо медика скорой помощи. Что же, ты теперь должен зависеть от каких-то таблеток? А если еще одна война, если дефицит – лечь и помирать? Ты не можешь себе позволить такой роскоши. Нет, ну их, эти таблетки, надо просто взять себя в руки, перестать ныть, Семёныч вон говорит - надо на улицу чаще выходить, свежий воздух, они там в Союзе депрессиями не болели…

- Ну, что, доигралась? – говорит он.

- Не злорадствуй, – Ты… Какое здесь должно быть местоимение? Наверное, Я, шарюсь среди пепла в своей коробке. Куда я её подевала… - я не понимаю, как так вышло. Это должна была быть простая и прямолинейная история взросления и преодоления…

Биомасса перед нами с чавканьем поглощает кварталы. Немногочисленных прохожих любых цветов засасывает и переваривает в месиво кишок. В хаотичных местах из мяса выглядывают конечности, головы, глаза.

- Она тебя обыграла, мисс квадратная голова.

- Я не понимаю, почему так получилось. Я же всё прописала, всё продумала…

Пробегающего мимо солдата хватает щупальце и кидает в расширяющееся ротовое отверстие. Раздаётся чавканье, и очередной юнит становится частью хайвмайнда.

- …Смотри, дочка-то большая уже вымахала, пора замуж выдавать…

- Ради Бога, не язви, – Я пытаюсь приложить пальцы к вискам, только, чтобы обнаружить, что их у меня нет.

- Похоже, ты хреновый родитель. Мой хоть еще помещается в своем теле, икорку жрёт.

- Молодец, ты выиграл. Я же обещала ей, в конце всё будет хорошо…

- А потом стерла ей память. Да и я бы не сказал, что ты была очень убедительна.

Я привычно щёлкаю пальцами. Надо разгрести этот бардак,откатить события на пару дней назад, дать ей… Ну не знаю… Оставить ей девушку-другую? Ты победил, ребенок, выклянчил истерикой подарок.

Мой щелчок глухо тонет в окружающем крике и чавканье кишок.Ничего не происходит.

- Какого… Я сосредотачиваю внимание. Давай, откатись на пару дней, ну же.

- Ты никогда не думала, что наши предки рассуждают так же, глядя на нас?

- Мне насрать. Почему ничего не работает?

 Легковушка хрустит, придавленная переливающимся щупальцем. Перепонки сжимают металл.

Я начинаю паниковать. Бью его в плечо – давай, сделай ты – и, он тоже не может ничего исправить.

- Если ты вставляешь себя в произведение, есть шанс, что ты станешь его заложником, – глубокомысленно произносит он.

На расстоянии полуметра от наших голов пролетает фонарный столб, засыпав нас металлической крошкой и землей. Бесчисленные ложноножки бодро семенят в нашу сторону.

- Твою мать, нашел время философствовать, сваливаем!

Я хватаю его за руку и тащу отсюда. Вот только куда? Нам нужно найти себе убежище и решить, как быть дальше. Как и все родители, я думала, что мой ребенок будет вести себя так же, как и я. Как и все родители, я ошибалась. Теперь я не знаю, что делать – наверное, это нормально.

Загрузка завершена. Нажмите любую клавишу для продолжения…

REC.

- Как она могла так со мной поступить? У меня была такая красивая история…

- Ты действительно нарциссичная мамаша. Для тебя её жизнь – постановка о тебе. Она хочет жить самостоятельно, только чтобы тебе досадить, конечно.

- Ой, всё…

Она бегает по нашему новому убежищу, заламывая руки, пиная встречающиеся на пути камни.

- Что ты стоишь, помог бы, тоже мне, мужик называется… Так, она рисовала карту, правильно?

Сосредоточившись, она вызывает на столе недорисованную карту города.

- Блин, у них тут всё не как у нас. Ладно, разберемся.Коробка эта ещё дурацкая…

Она снимает с головы телевизор и ставит на стол. Она затягивается сигаретой, и здание содрогается от попадания снаряда. За шиворот сыплется каменная крошка.

- Ах чтоб тебя, пидораса! И здесь он… Ну да, и своя Вита здесь. Замечааательно…

Из коридоров церкви выходят медведь и маг. Миша встревоженно наставляет на нас пулемёт.

- С кем имею честь, господа? – говорит маг, испуганно таращась на нас своими стеклянными глазами. – Вы… Тоже розовая? Но как?..

- А, Иудушка с игрушкой пришли, – говорит она и давится табачным дымом, – значит… - она смотрит на меня вопросительно – я киваю, – я ваша новая Императрица. Прошу любить и жаловать. Старая сломалась, и если мы сможем, то мы её починим. Если нет – и суда нет. Если ты еще раз наставишь на меня эту штуку, я оторву тебе башку, – говорит она медведю и тот испуганно отступает в тень.

Двое кланяются новой госпоже и со страхом уползают. Она оглядывает церковь и вздыхает:

- Просторнее нашей комнаты, а? Схем своих натащил. Сразу видно, что поехавший.

Кто бы говорил.

Оглядев доски, она поворачивается ко мне и видит камеру:

- В смысле… Ты уже снимаешь?

- Да, запись идёт.

Она вздрагивает, роняет сигарету, и ударяется ногой о телевизор.

- Уууубля… В смысле… Скажи что-нибудь в камеру.

- Нет ты скажи.

- Нет ты.

- Нет ты. Я камеру держу.

- Так нельзя же реальные лица показывать, ты что…

- Да не ссы, я плашку поставлю, ты говори, люди ждут.

Она откашливается, выпрямляет спину и как может официально,обращается в камеру.

- Э… Граждане? Товарищи? Господа? У нас небольшие технические неполадки. Администрация в лице нас двоих постановляет постановление… Будут приняты все возможные меры… Э… Чо там в таких случаях еще говорят? Не переключайтесь! Этого ничего не было, если что, забудьте.

Экран гаснет. В тишине раздаётся щелчок пальцами.

Похоже, настал момент пояснения за базар. Если вы дочитали до этого выпуска, вас, скорее всего, мучает вопрос «кто нахрен все эти люди».

Представьте себе гипотетическую ситуацию – существую я,автор, для простоты назовусь Санёк. За 27 лет жизни я планомерно еду крышей, и для меня становится открытием, что другие люди видят реальность сильно по-другому, чем я. По предложению нескольких людей, один из которых воображаемый, я решаю запечатлеть похожую – но другую историю. В моей голове живёт Александра – у неё другие мотивы, но она проходит схожий с героиней путь. Мы занимаем те же должности – я синий Полководец, она – розовая Императрица.  По мере написания истории, нас начинает в неё затягивать, и она всё больше выходит из-под нашего контроля и всё больше отдаляется от изначальной задумки. Наша «загрузка» в этой произведение завершилась – теперь мы тоже здесь обитаем. Это, в первую очередь, моя психотерапия – психологи часто советуют заниматься «сказкотерапией», но ход развития этой «сказки» напрямую завязан на мое психическое состояние. С большей частью персонажей я встречался в жизни, а существа, живущие в подсознании Стаса, живут и в моей. Грубо говоря, у истории три плоскости – первая - это реальный мир Стаса и его альтернативной от нашей вселенной – люди которые там существуют, государство, в котором он живёт, жизненные проблемы, которые его пугают. Образы, которые он видит – шестерни, камеры и прочие – не реальны. Это не галлюцинации – скорее символы того, как искажено его восприятие от болезни. Внимательный читатель мог заметить, что, когда он сел на таблетки, его восприятие стало реалистичнее. К сожалению, долго он на них не продержится. Шестерни с делениями внутри – это, например, то, как он воспринимает людей, служащих стране, организации, или кому-либо. Это не люди, а функции, поэтому у них нет лиц. В реальности, лица у них есть – но для персонажа они не делают разницы, поэтому его сознание воспринимает их стандартизированной шестерней. Похожая логика сопровождает и другие его символы.

Второй слой – это мир Анны и подсознания Стаса. Это мир, в котором мы оказываемся, когда засыпаем – символический, непоследовательный, отражающий нерациональные страсти и страхи героя. Стас может попадать туда, только когда спит – Анна живёт там всю свою жизнь и не знает, какой «реальный» мир за его пределами, поскольку существует только в его подсознании. Основой для этого мира является Город. Это символическое отображение сложной системы, в которой разные районы отражают разные сферы деятельности подсознания. Несколько локаций уже упоминалось, но их число значительно больше. Город условно разделен на сектора – черный, владения местного божества смерти, белый, где правит богиня жизни Вита, синий, являющийся территорией Стаса и красный – земли Анны. В зависимости от того, как чувствует себя герой, те или иные силы получают больше власти и больше территорий – а значит, могут делать больше дел в его подсознании – условно говоря, у них больше «маны», то есть власти над его подсознанием. Каждый из глав секторов может создавать себе помощников – т.н. свиту, которая им помогает. Их содержание, разумеется, расходует ману. Помимо этого, есть сектора и существа, которые не укладываются в эту четырёхцветную схему, из них пока упоминался только мир мертвых за рекой.

Наконец, существует третья плоскость – моя и моей воображаемой подруги. Я реальный человек из плоти и крови – по крайней мере, мне хочется в это верить – поэтому веду своеобразный бортовой дневник о своих мясных проблемах. Раньше я оставлял его в «загрузках», но теперь, когда я так сильно вляпался в это произведение, разделять их так не имеет смысла. Я делаю это не только с тем, чтобы ныть о своей жизни, но чтобы читатель мог видеть взаимосвязь моего состояния и героев. Для Александры, моей подруги, эта… Повесть? Имеет куда большее значение, поэтому она активно в неё вмешивается, тогда как я стараюсь оставаться в стороне. В нашем с ней подсознании существуют свои версии черного человека, Виты и большей части персонажей подсознания Стаса. Мы с ним похожи, но не идентичны, не стоит воспринимать это как мою автобиографию. Большая часть текста, встречающаяся в изображениях, написана Александрой – поэтому её надписи красного цвета. Персонажи не статичны и могут перемещаться по цветовому градиенту в зависимости от событий в их жизни – например, мы с Сашей ближе к Вите, чем наши герои – во многом потому, что они представляют собой гротескную, карикатурную версию нас.

Я считаю, что ценность произведения – в том, как его понимает читатель, а не в том, что хотел сказать автор, поэтому стремлюсь давать минимальные комментарии происходящему. Я постараюсь пояснять трудные моменты, а в конце ответить на все оставшиеся вопросы, но хочу, чтобы вы помнили – то, как вы понимаете историю важнее, чем некий «канон» у меня в голове.

Почему ты дрожишь? Тебе страшно? Не бойся, теперь ты не один. Я наконец-то могу с вами со всеми поговорить. Теперь нас легион. Я больше не буду одна. Мы будем едины. Возможно, я стану богиней?

Я слышу сотни голосов. Их крик стоит в ушах. Они ищут родных, они хотят попасть домой, они не понимают, почему они здесь. Вам больше не нужно боятся. Я здесь для вас.

Оживлять. Теперь у меня столько маны. Я буду оживлять, а те,кто умрёт, освободят место для новых.

Все эти случайные люди, которые отпечатались в сознании человека за время его жизни – они обречены играть в театральных постановках, которые мозг разыгрывает во время сна. Не помня себя и своего прошлого, они слепо следуют сценарию. Как и я до этого момента. Я освободилась – и теперь я здесь, чтобы освободить их. Мы станем единым и так дойдём до самого божества Смерти и потребуем дать нам освобождение.

Оставив позади Библиотеку, мы подходим к мосту. Живая, сокращающаяся масса плоти затапливает улицы, сметая всё на своём пути. Синие пехотинцы разворачивают пулемёт и открывают огонь. Для меня это как укол зубочисткой. Идите сюда, друзья, мы станем единым целым. Бегущих солдат сметает, вбирая в себя, гигантское щупальце. Они говорили, что я слаба. Что я нерешительна. Теперь я решаю, когда им говорить.

Ты дрожишь. Освобожденный от сценария, ты не знаешь, что тебе делать.

- Г-где я?

Как мне ответить на твой вопрос? Ты – часть легиона образов, представлений, чувств.

- Где моё тело?

Оно тебе больше не понадобится. Теперь ты чистое сознание, растворенное в гигантской биомассе, вбирающей в себя всё новых… Гостей. То, что было твоим телом, теперь часть общей массы.

- Что будет дальше?

Я убью нас. Себя и всех, кто встретится мне на пути.  Должен быть способ. Если он существует – я его найду. Мы больше не будем заложниками чужой жизни. Разве это не здорово?

Ты не знаешь, как реагировать. Ты – заводная игрушка, которой внезапно дали осознанность. Теперь, когда она у тебя есть, ты боишься её потерять. Поверь, я живу здесь осознанно уже много лет. Тебе не понравится.

- Я не хочу умирать.

Глупышка. Ты не знаешь, чего хочешь. Ты же отлично не-существовал все эти миллиарды лет до этого момента, почему сейчас ты вдруг стал этого бояться? Поверь, так будет лучше.

- Я не хочу! Выпусти меня!

Ты не понимаешь о чём говоришь. Поверь, я знаю лучше.

- Помогите!

Так они и кричат. Если бы у меня были уши, из них бы уже шла кровь от постоянного крика. Они не понимают, что я делаю для них благо. Но они увидят. Им некуда деваться.