←Аесма и три Мастера81/424→

 – Аесма и три Мастера –

(И уроки, которые она так и не усвоила)

Однажды случилось так, что ЙИСУН и их последовательница, Аесма, оказались в доме речей ЙИСУН, что часто становился местом для свар многих богов, захваченных ожесточенной и зачастую кровавой полемикой. Минувшая ночь ничем не отличалась, и бронзовые стены все еще пылали и дымились от ярости и жестокости их слов. ЙИСУН, как хозяин дома, пристроились отдохнуть, тогда как слуги устало принялись уничтожать следы ночного погрома – с легкостью, порожденной большим опытом.

Аесма обладала миниатюрным телосложением, грубой черной кожей, множеством зубов, большим ртом и ярким алым языком. Она таила в себе зло и обжигающую жажду владычества над всеми вещами, и потому голод неизменно уродовал ее в остальном приятное личико. ЙИСУН были невероятно благосклонны к ней, как то водится с уродливыми детьми.

 – Повелитель Повелителей, Царь Царей, Императрица Императриц, – жадно начала Аесма, – кто наиболее могуч среди твоих слуг?

Ибо о том и шла речь минувшей ночью, и никто из пришедших не мог дать достойного ответа, ибо всякий громко провозглашал себя королем над остальными. ЙИСУН отказались вынести свое суждение, как то и было принято, так что Аесма удивилась, когда ЙИСУН вынырнули из грез.

 – Несомненно, это сложный вопрос, – задумчиво сказали ЙИСУН, – но думается мне, что это три моих Мастера – пространства-времени, эстетики и этики.

 – Почему они? – возмутилась Аесма.

 – Они были моими последователями на протяжении как минимум тридцати кальп, они хорошо постигли мои учения, и каждый из них несет абсолютную и неоспоримую истину, – степенно ответили ЙИСУН. – Если уж ты так недовольна, можешь найти их на дороге и, коли пожелаешь, бросить им вызов.

Ни сказав ни слова, Аесма грубо схватила дорожный посох Педама, что мог в один присест прыгнуть на тридцать лиг, и принадлежавший Акароту плащ из перьев, который мог бороздить ветра как межзвездные, так и земные, и, в бешеной схватке разбросав в сторону слуг, выскочила на порог дома и помчалась сквозь пустоту к дороге Короля-Правителя.

– Аесма и Мастер пространства-времени –

Почти сразу же Аесма обнаружила владения Мастера пространства-времени, лунное царство необъятных размеров. Не заметить Мастера было необычайно трудно, ибо был он мужчиной высотой с тридцатиэтажный дом, с кожей пестрой, словно ночное небо. В его нечесанных волосах, на косматом челе и в спутанной бороде пылали бесчисленные звезды. На протяжении неисчислимых веков с той поры, как он достиг звания мастера, он служил главным архитектором богов, и прямо сейчас он строил величавую темную башню, что выше всякой горы. От ударов его огромного серебряного зубила в костях приблизившейся Аесмы поселилась дрожь. Однако его могучая стать мало впечатлила ее, ибо в сердце ее таилось яростное злоумышление.

 – Эгей! Дитя Богов! Никак юная Аесма? – прогремел Мастер пространства-времени, повернувшись, и капли его пота обрушились на землю, словно огромные валуны.

 – Я слыхала, ты сильнейший из последователей ЙИСУН, – угрожающе начала Аесма. – Как это может быть правдой?

 – От кого? – нахмурившись, спросил Мастер.

 – От ЙИСУН! – в досаде приплясывая, ответила Аесма.

 – Хо! – прогремел Мастер и пригладил усы. – Тогда, должно быть, это правда. Я долго изучал объем и протяженность работы ЙИСУН, и с великим усилием я добился знания формы всех вещей. В точности до нано-ангстрема!

Аесма проявила недоверие, однако Мастер показал ей планковскую длину каждой горы в своих владениях. Она все еще не верила, и он открыл ей точное число песчинок во вселенной, и количество атомов углерода в ее теле, и потенциальную форму и тень всякого животного, что дышит, плывет, летит или просверкивает между квантовыми состояниями.

Но и это ее не удовлетворило, так что Мастер с треском бросил на землю огромное зубило, обвел рукой широкую равнину и повелел Аесме глядеть, объяснив, как именно нужно глядеть. Он повелел ей исторгнуть свое просветленное сознание – так она и поступила, и Мастер был изумлен и позабавлен, ибо оно оказалось злобным и маленьким, как мерзкий уголек, и он подивился, отчего ЙИСУН так ценит ее как последователя. Но тут он исторг свой разум, и был он подобен яркому небесному сиянию. И когда разум Мастера окутал пейзаж пред ним, Аесма увидела, как тот искажается и сдвигается – холмы уподобились воде, что перетекает от одной формы к другой. Небо потрескалось, вспыхнуло и сменилось огнем и светом, а тьма поглотила и изрыгнула землю, словно огромный раздутый цветок. Аесма поняла, что Мастер обладает совершенным знанием не одной лишь точной формы вещей, но и всех форм, что они когда-либо могли принять.

 – Я достиг мастерства в абсолютной и неоспоримой истине Формы. Тем самым в результате своих грандиозных исследований мне ведома точная мера творения ЙИСУН, его устройство ныне и в вечности. Посему мое знание всеохватно, и совершенство – мое дыхание, – промолвил Мастер. – Это касается даже столь малых величин, как ты сама, юная Аесма, – добавил он, жизнерадостно подмигнув.

 – А что это ты строишь? – спросила Аесма с недобрым намерением, ибо ее злонамеренный ум породил яростный план.

 – Мой Паноптикон, – гордо возгласил Мастер пространства-времени, хлопнув по камню постройки с таким шумом, что поднял пыль с семи углов мультивселенной, – безграничная обсерватория. Хотя мое знание безгранично, взор мой, к сожалению, не таков. С ее помощью я буду созерцать все вещи единовременно, и стану поистине превыше всех. Когда я смогу созерцать всю бесконечность, у меня не останется нужды в мирских распрях!

 – Тупость какая! – возмутилась Аесма и пнула темную постройку, ушибив свои нежные пальцы. Услыхав ее болезненный вопль, Мастер издал громкий смешок, забавляясь над этой бедной испорченной девицей, но тут Аесма метнула в него яростный взгляд и задала дурацкий вопрос:

 – Если ты знаешь форму всего – то какова форма вселенной?!

Мастер весело хмыкнул над этим преждевременным вопросом.

 – Что ж, разумеется, я знаю ее изнутри!

 – Как можно знать форму чего бы то ни было, если глядишь только изнутри?! – злобно выпалила Аесма, и Мастер рокочуще рассмеялся. Звезды с огненными хвостами посыпались с его бороды, обрушиваясь в пыль, и Аесме пришлось скакать туда-сюда, чтобы увернуться от них.

 – Разве можно повернуть глаза так, чтобы посмотреть себе в лицо? Что за странный вопрос! – промолвил Мастер. – У нее нет внешней формы, малышка, так оно есть и всегда будет.

 – Я сама погляжу и скажу тебе, червь! – сплюнула Аесма и принялась дико срывать с себя одежду.

 – Что это ты делаешь? – насмешливо спросил Мастер, но не успел он договорить, как Аесма расставила пошире ноги и набрала полную грудь горячего воздуха. Ее кожа сморщилась, грудная клетка раздулась, и вот крохотная злобная фигурка Аесмы разрослась во все стороны, достигнув высоты пятнадцати этажей. Внезапная перемена дезориентировала ее, и она завалилась, придавив гору. Мастер посмеялся над ее дуростью, пока она бродила туда-сюда, пыхтя, и вернулся к работе – но тут последовал еще один могучий вздох, а Аесма чудовищно раздулась, став вдвое выше мастера.

 – Эй! Прекращай эти глупости! – сказал Мастер, в изумлении глядя на эту идиотку, но не успел он сказать еще слово, как она снова глубоко вдохнула и стала вдесятеро выше Мастера. Горы содрогнулись, и великая незаконченная башня мастера затряслась, словно от удара. Теперь Мастер уже по-настоящему забеспокоился и крикнул Аесме, чтобы она остановилась, но ее чудовищное напряженное лицо отдалилось еще более, когда она стала в сотню раз выше Мастера, а потом и в тысячу, и вот на пятидесятом вдохе сама земля затрещала, горы сморщились и исказились, а великие камни Паноптикона были до основания выворочены ужасающей бурей, поднятой вдохами Аесмы. Мастер остолбенел, ибо, хоть его просветленный разум был многократно шире и ярче, чем у Аесмы, он не предвидел этого разрушения. Меж тем Аесма выросла в миллион, в сотню миллиардов раз больше Мастера, и звезды сошли с орбит, и само пространство-время исказилось от ее великой тяжести. Наконец, оно поддалось, и Аесма выпала сквозь творение за его пределы. Великий шум от этого прорыва разбудил архонтов на свежевальном дереве, и червей, что копошились на трупе Хансы за пределами реальности, и так сотряс сливовый сад у дома речей ЙИСУН, что в тот год он очень мало плодоносил.

Посмотри Аесма внимательно, она бы узрела всю полноту существования и несуществования, и в этом созерцании открыла бы тайное имя Бога, тем самым избежав увечий, которые навлекла на себя, задав этот вопрос ЙИСУН несколько позже. Но в тот момент ее ограниченный злобный ум занимала лишь гордыня от победы над Мастером, так что она бросила лишь беглый взгляд и выяснила, что вселенная несколько напоминает колесо.

За пределами существования было изрядно холодно, а Аесма была совершенно нага, к тому же удерживать столько воздуха в столь большом облике было довольно болезненно, так что она резко и довольно бездумно выдохнула и рухнула обратно сквозь трещину в бытии к ногам Мастера пространства-времени, которого ее выдох отбросил в сторону, словно великая буря – древесный лист.

 – Как видно, ты все же не сильнейший из последователей ЙИСУН! – хихикнула Аесма, танцуя нагишом, и продемонстрировала свой длинный алый язык сломленному поражением Мастеру.

 – Скажи мне, как и обещала! – потребовал Мастер пространства-времени, пока его слезы с грохотом падали наземь, точно кометы. – Какова форма вселенной?

 – Она чем-то похожа на колесо, – ответила Аесма, что было совершенно неверно.