←2-23118/424→

Хет и Ракшаса

(Часть 3)

Твердо решив найти какую-то новую информацию для Сержанта (и, возможно, произвести впечатление на него), Хет пробиралась по болотистому склону к землям внизу. И прибыв туда, она увидела воистину странное и страшное зрелище.

На площади было большое скопление местных жителей. Был выставлен длинный накрытый стол, и все обитатели собрались вокруг огромного костра, что отбрасывал призрачные отблески света на их темные и белоглазые лица. Хет увидела там хозяйничавшую возле огня женщину, и мужчину, копавшегося в мусоре, и даже девушку, несшую сверток. Все собрание разразилось неземным стенанием, их потянутые руки напоминали клешни, а их поднятые лица были чудовищны. Мощный разряд страха прошил сердце Хет, и она тот же час бросилась во дворец.

Утром она рассказала Сержанту о том, что она видела, и он поздравил ее с находкой и пообещал удвоить свои поиски в свете открывшихся доказательств правонарушений. Так что, даже несмотря на то, что сапоги и униформа Хет были испачканы благодаря ночным злоключениям, в то утро она светилась гордостью, а ее подбородок бы высоко задран, перед ней шествовал Центурион, согнув свою ударную руку.

Открытие Хет, казалось, придало Сержанту сил. Он начал расспрашивать жителей в два раза быстрее, чем раньше, и очень скоро у них был подозреваемый, которого Центурион с невероятной скоростью прикончил, прежде чем они смогли задать ему вопрос. Внутри него не было Ракшасы, по сути, он был всего лишь несостоятельным должником. Так было и со следующим человеком, которого убил Центурион – женщиной, которая оказалась фальшивомонетчицей.

– У нас будет очень напряженный день, – промолвил Сержант, чистя свои идеальные ногти.

Хет не находила себе места от разочарования и вины. Как могли они постоянно ошибаться? Они пришли сюда не за мелкими преступниками. Определенно, у местных жителей была какая-то ужасная тайна, которую они скрывали, особенно учитывая темное собрание, которое Хет обнаружила накануне ночью. Возможно, тут замешан целый клан Ракшас, замышляющих их убийство. Обмазанные грязью лица сгорбленных и скособоченных людей вокруг Хет выглядели более схожими, чем когда-либо. Казалось, они смеются над ней.

Наконец решившись, Хет извинилась перед Сержантом и Центурионом, и бросилась в хижину женщины, возившейся у огня, и распахнула ее дверь пятой своего шеста

– Эй, ты! – насела на нее Хет. – Что ты делаешь?

– Я пеку хлеб, – отвечала изумленная женщина, – ибо эта земля сурова и скудна, но она все равно одаривает нас. Это то, что мы имеем.

Хет была подозрительной и сделала три великолепных шага внутрь комнаты, таких же, как делал Сержант. Но женщина показала ей печь и то, как она топилась, и тонкий и хрупкий на вид хлеб, который она выпекала там. И так как Хет не смогла найти ничего подозрительного в испеченном хлебе, она вышла и побежала к жилищу мусорщика.

– Эй, ты! – воскликнула она, добравшись туда. Она крепко сжимала свой шест, ибо опасалась непредвиденных проблем. – Чем ты занят?

Сортировщик с удивлением обернулся к ней.

– Я подготавливаю амулеты, сделанные горожанами, – ответил он. – Ибо эта земля сурова и мрачна, но люди ее находчивы.

Хет сделала два больших шага внутрь жилища и увидела, что он говорил правду. Амулеты не были сделаны безупречно, но им была присуща некоторая грубоватая красота, и это было бесспорно. Со все возрастающей тревогой, Хет подхватила свой шест, и бросилась искать девушку со свертком.

Это не заняло у нее много времени, потому что Хет очень спешила. Страшное подозрение, что ее обманули, завладело ею, и она стала ходить, набычившись и сощурившись, как Центурион. Ее рука так и норовила коснуться рукояти меча, но никогда не завершала движения, потому что Хет была очень плоха во владении мечом.

Она обратилась к девушке, которая повернулась к ней, широко раскрыв глаза.

– Эй, ты! – рявкнула Хет, шагнула вперед и схватила незнакомку за плечо. – Что вы замышляете? Я знаю, что вы, люди, что-то скрываете от меня!

Та уставилась на Хет и промямлила:

– Пожалуйста! Я несу погребальную одежду! Ибо эта земля сурова, и ее правители жестоки, но люди устойчивы.

Именно тогда Хет поняла, что она стискивает плечо девушки слишком сильно, и отпустила его. Дрожащая жительница развернула ткань и объяснила, как та была окрашена и уложена. Хет увидела замысловатый узор, но все же ее подозрения не были до конца развеяны. Она оттолкнула испуганную носильщицу в сторону, и в панике побежала туда, где Сержант и Центурион казнили продавца овощей, завышавшего цены на свои товары.

– Какая досада, – заметил Сержант, вытирая свой лоб.

Приблизившись к нему, Хет доложила о своих подозрениях.

– Здесь зреет заговор! – говорила она, затаив дыхание. – Теперь я уверена, что местные жители укрывают Ракшасу!

– Так же думаю и я, – кивал Сержант, – вот почему я вновь усилил наши розыски!

Центурион ничего не сказал на это, но только счистил внутренности со своего меча идеально отточенным движением. В тот день он убил семь жителей и был невероятно счастлив от этого.

Хет рассказала сержанту ее план. Она собиралась прокрасться за местными на их ночную встречу и дознаться до сути дела. Безусловно, частично ее дерзкий план был продиктован отчаянным желанием завоевать расположение Сержанта. Но в большей степени – смертельным страхом, что демоны этой ужасной, покрытой грязью земли обязательно обведут их вокруг пальца и разорвут их на части.

– Если ты останешься, – бесстрастно констатировал Сержант, – ты не сможешь вернуться во дворец вовремя. Ты пропустишь свою ванну, и будешь ужасно грязной. Думаю, тебе даже придется спать снаружи.

Он пристально посмотрел на сапоги и униформу Хет, вдвойне загрязненную как грязью прошедшего дня, так и ее подвигами накануне. Сердце Хет упало, но она была непоколебима в своем решении.

Так что сержант и Центурион оставили от Хет и вернулись во дворец. Хет же нашла тонкое и мертвое дерево, и забралась под него, наполненная страхом и трепетом, она даже слегка прикоснулась к рукояти своего меча. Мрачное солнце клонилось к закату, и тьма окутывала землю. Хет выползла из своего укрытия и начала продираться сквозь трясину, пока не увидела отблески большого костра, вновь разожженного невдалеке. Ее сердце заколотилось, когда она приблизилась, так как она снова увидела, как темные силуэты обитателей собираются вместе и накрывают свой стол. Но страх сделал ее ноги неустойчивыми, и внезапно она поскользнулась и начала катиться по грязи, пока не растянулась на улице, на виду у всего собрания.

Хет с трудом поднялась на ноги и прижала свой шест поближе к себе и приготовилась умереть. Но белые глаза обитателей смотрели с грустью и состраданием, а не ненавистью.

– Подойди ближе, незнакомец, – сказали они, приглашая ее к собранию и успокаивая ее.

И Хет поняла, что в этот момент она была настолько покрыта грязью, что ничем не отличалась от тех, кто стоял рядом с этим огромным костром. Ошеломленная, она была втянута в толпу и ей дали воду. И там Хет увидела женщину, возившуюся у огня. Та клала хлеб в грубо сплетённых корзинках на стол.

Ее мысли неслись вскачь, Хет огляделась и нашла взглядом ковырявшегося в мусоре мужчину, и увидела, как он кладет амулеты на глаза кого-то, лежащего на земле. Фигуры был так неподвижны, что сперва Хет подумала, что они притворяются, но затем Хет увидела девушку-носильщицу, заворачивающую их в погребальный саван и поняла, что это были жители, убитые в тот день Сержантом и Центурионом. Убитые ею. И она взглянула в костер и увидела там горящие тела, и начались причитания, и тогда Хет заплакала.

Хет закончила плакать, и словно слезы смыли с ее глаз нечто темное и ужасное. Люди, выглядевшие так одинаково покрытые грязью и одетые в грубую одежду, теперь сияли как ясный день. Здесь была добрая женщина с морщинистым лицом, застывшим от горя о ее потерянном сыне. Здесь был юноша, опаленный солнцем, бивший себя в грудь от горя о своей погибшей сестре. Это были простые лица, грязные и изношенные погодой, но в тот момент величественно прекрасные.

После того, как костер и его скорбное содержимое прогорели до углей, они сели за большой стол и съели тонкий хлеб, что был там выложен. Когда каждый человек вкусил его, они склонили головы и громко восхвалили его чудесный вкус. Сперва Хет не прикасалась к нему, но затем уступила уговорам скорбящих. К ее удивлению, хлеб был горьким и сухим.

– Как вы можете хвалить этот хлеб, когда его вкус так скверен? – удивилась Хет.

Жители странно посмотрели на нее и сказали:

– Эта земля осыпает нас болью и лишениями. Мы маленькие люди, поэтому мы должны быть благодарны за маленькие радости. В противном случае, что у нас останется?

Хет была отвратительна ее собственная слепота.

– По правде говоря, – призналась Хет, – я страж и приехала в город, чтобы выследить Ракшасу.

– Мы знаем, – покивали жители. – Ракшаса досаждает нам уже продолжительное время. Он ворует те немногие средства к существованию, что у нас есть и причиняет нам зло и вред. Сначала наши похороны были только для тех, кого он забирал в ночи. Теперь мы должны работать вдвое больше, чтобы оплакивать и тех, кого забрал еще и Закон. Мы возмущены этим, но что мы можем поделать? Таков порядок вещей.

Хет вспомнила о сержанте и его идеальных ногтях, и почувствовала внезапное и сильное отвращение.

– Порядок вещей не таков, – возразила она.

Тогда идея поразила ее, чистая и ясная, как молния.

– Все ли присутствуют на этих собраниях? – спросила она ужителей.

– Нет, – отвечали те, – есть те, кто молчалив в своем горе, или возмущен бурным выражением скорби.

Хет задумалась на мгновенье, потом стукнула своим шестом и встала.

– Я найду для вас этого Ракшасу, – сказала она, обращаясь к собравшимся.

– Есть ли мертвые, которых еще не сожгли?

Жители показали ей оставшихся, и Хет наказала им отложить свои погребальные обряды. Среди жителей пронесся недовольный ропот, но Хет снова стукнула своим шестом, и они послушались, отчасти в страхе и отчасти в благоговении.

– Завтра Сержант снова начнет свое расследование, –сказала Хет голосом, о котором она даже не подозревала. – Вы сожжете своих усопших, когда солнце будет высоко, а не ночью, и весь город должен будет прийти на похороны. Кого же не будет на собрании, те, несомненно, будут в опасности, потому что Сержант пообещал мне, что он ужесточит свое расследование. Вы будете печь хлеб и сделаете амулеты, и подготовите погребальное полотно, как обычно, а я, в свою очередь, открою вам тайный способ выявить и убить Ракшасу.

Жители заспорили о предложении Хет, ибо это было серьезным нарушением обычаев. Но Ракшаса так долго мучил их, что обещания избавления от этой напасти было достаточно, чтобы убедить их. Они приступили к завершению погребальных обрядов и подготовке к следующему дню. Хет же, в свою очередь, по холоду и темноте потащилась обратно во дворец. Но, как и было обещано, дворцовые ворота были закрыты для нее. Она спала в грязи и проснулась замерзшей и мокрой, но полна решимости.