Аэсма и Красноглазый король

Часть 2

Огам озадачился, но был спасен, когда Боратус Серебряных Весов врезался в него своей шестиколесной колесницей, сбив его с ног и избавив от необходимости отвечать. Остальные десять богов справедливости сразу же вместе набросились на Огама с палицами, шестами и священными посохами, и начали его неистово избивать. Аэсме это показалось уморительным.

«Ты, злобное отродье! - сплюнула Ис-Ператор Корона Правды. - Как осмелилась ты стоять там и гоготать? Изыди. Мы наказываем тирана Огама за его пьяные непотребства, совершенные над Владычицей Башни Лепестков».

«Ох и хреново же у вас получается, - заметила Аэсма, давясь смехом. И то была чистая правда. Огам вырос высотой в десять этажей, так что удары богов справедливости для его могучей шкуры были, что спичечные тычки. Боги набросились на него в надежде распять его осколками лунного света, но прежде чем они смогли пронзить его, тот отрастил множество рук, схватил их за плащи и обрушил на них град ударов, которые превратили бы нормальных людей в кашу..

Ператор сжала свой шест так, что костяшки побелели, и окинула Аэсму презрительным взглядом. «Тогда поди прочь. Разве тебе больше нечем заняться?» - прорычала она. Богиня всерьез раздумывала, чтобы прогнать Аэсму посохом, как уже неоднократно делала прежде.

«Не собираюсь, пока Огам не скажет, кто мне ровня!» - возразила Аэсма.

«Тупица! - фыркнула Ператор. - Кто угодно затруднился бы найти тебе равного в греховности. Вряд ли найдется кто-то с душой столь же запятнанной злом, кроме, разве что, Красноглазого Короля, которого держат в Горниле Наказаний, и он исключителен в своих свершениях!» Ператор осознала свою ошибку, но было уже слишком поздно, ибо Аэсма вскочила в свою колесницу и взмыла в небо.

Горнило Наказаний было ужасным местом. Однажды старому богу Муаму не понравилось, под каким углом солнечные лучи падали на его гору. И в связи с этим он совершил трудное путешествие до края вселенной, где нашел одно из древних деревьев, что поддерживали углы мироздания, и выстругал из одной из ветвей жердь в два с половиной миллиарда лиг длиной. Дотащившись обратно от края до центра и воткнув там жердь глубоко в землю, он провернул на ней мир, как на оси, на пять градусов, и был тем доволен.

Мировая ось была изъята, но дыра, оставленная ею, осталась. И на полпути до дна той дыры располагалось Горнило, которое было погружено в вечный хтонический мрак. То была могучая крепость, железный сосуд, полный до краев худших и самых презренных существ, оскверняющих землю, и по этой причине он был заключен так глубоко и далеко от взглядов невиновных. Горнило было приковано к стенам ямы гигантскими цепями, достаточно большими, чтобы по ним мог пройти человек, и у него было сто и еще пять часовых - могущественных святых порядка, облаченных в белые скорбные одеяния. Каждый святой погрузил свои глаза в ртуть, сделав их слепыми к мирской суете, но способными четко распознавать скверну в душе любого посетителя. Именно по этой причине, когда прибыла Аэсма, все сто и еще пятеро с огромной прытью сошли со своих сторожевых вышек и выстроились в боевые порядки.

Сперва святые были в ужасе, потому что очень ясно осознали, на них идет порождение ужасного зла, и на мгновение даже подумали, что сбежал один из их заключенных. Но потом они узнали Аэсму, и все тяжело вздохнули.

«Я здесь за Красноглазым Королем!» - провозгласила Аэсма.

«Король не никогда узрит поверхность земли вновь, - выкрикнул один из святых. - Он в ясных и понятных выражениях провозгласил свою враждебность силам добра. Он поглотитель солнца и разрушитель мира, тиран и демон незамутненной злонамеренности».

«Звучит просто восхитительно, - улыбнулась Аэсма. - Так когда я смогу его увидеть?»

Святые сощурили серебряные глаза и выставили копья в сторону Аэсмы, словно изгородь из лезвий, потому что хорошо ее знали. «Никогда!» - сказали они в унисон.

«Великие святые! - взмолилась Аэсма. - Прошу, смилуйтесь над бедной отчаявшейся девушкой! Я всего лишь хочу взглянуть на этого злобного короля. Ну, должно же быть какое-то задание, которое я могу выполнить, чтобы доказать вам свою полезность?»

С великой неохотой святые приподняли свои копья на частичку дюйма, потому что в голосе Аэсмы послышалось истинное отчаянье. Они принялись за тихое и мрачное обсуждение, поскольку среди них жила общая вера в искупление, как бы ни была мала его вероятность. Среди многих великих богов справедливости считалось, что Аэсма на самом деле тупица, и ее не следует обвинять в обширном и разнообразном списке ее проступков против общего блага.

«Так и быть, - хмыкнул один из святых. - Вот тебе задания. Во-первых, найди имена сорока двух истинно непогрешимых людей. Ибо, если взор твой недостаточно проницателен, чтобы найти непорочность среди упадка этого мира, то нет у тебя способа пройти сквозь эти залы с чистыми намерениями».

«Хорошо», - сказала Аэсма.

- Следом ты должна принести нам сердце левиафана, которое дается лишь тем, кто ведом праведными целями».

«Хорошо», - сказала Аэсма.

«И еще ты должна знать, - продолжал святой, - что не можешь вырезать сердце или отобрать его насильно. Оно должно быть живым, и мы должны увидеть доказательство его добровольного подношения. Даже величайшие из рыцарей-искателей были отвергнуты одним из могущественных зверей за малейшие признаки зла».

«Затем ты отправишься на святую гору Сабот-Ур, где монахи Пустого Голоса хранят тишину. В течение года и дня ты должна обитать на этой горе и не произнести ни слова. Ты должна отказаться от всех своих вещей и стать столь же обнаженной, как в день своего рождения, но избавив себя ото всех похотливых стремлений и чаяний плоти. Ты должна отбросить свои боевые воплощения и приспособленные для насилия формы. Ты должна избавиться от поэзии разрушения, сломать свое оружие и очистить свои легкие от дыхания смерти. Принеси нам тогда метку от настоятеля, которая докажет, что ты прошла испытания. С сердцем и меткой, лишь с тем и другим, мы позволим тебе глядеть на злобного Короля.

«Звучит слишком сложно, - возразила Аэсма. - Давайте вместо этого подеремся».

К великому ужасу святых, это и произошло. Битва длилась полтора дня. И так много раскаленной крови Аэсмы разбрызгалось вокруг, что она проплавила три железных цепи, которые удерживали Горнило на месте, и то накренилось. Позже из-за этого Горнило, качнувшись, врежется в стену ямы и треснет, выпустив на поверхность сто пятьдесят самых злых существ в мире, которые натворили столько бед, что потребовалось несколько войн и поддержка не менее двенадцати высших богов битвы, чтобы отловить их.

Святые были очень могущественны и смогли сразить, по меньшей мере, пять боевых обликов Аэсмы, но к концу боя она всех их сбросила в яму, куда они падали семьсот лет, прежде чем ударились о дно и начали свое трудное восхождение обратно. Она выдернула копья из своей плоти, проломила врата Горнила и похромала вглубь его тесных и запутанных коридоров. Там, внутри самой глубокой ямы, она увидела крошечную тюремную клетку с прутьями из раскаленного докрасна железа, что постоянно обжигали своего постояльца. И обитателем этого жестокого узилища был покрытый угольно-чёрной дымящейся кожей Красноглазый Король.

И воистину, как сразу увидела Аэсма, то было существо исключительной злобы. И хотя кожа его почернела от огня и до кровавого мяса растрескалась из-за его темницы, ни один его мускул не дрогнул от этих ужасных пыток. Клубы темных маслянистых испарений поднимались от обугленного тела, и лицо его было лицом жестокого тирана. Но самой заметной его особенностью были глаза, которые горели безумным и голодным красным светом. Когда Аэсма увидела эти глаза, то сразу поняла, что это искры ужасного темного пламени, что пожрет целый мир, если дать ему разгореться.

Они были как прорези, из которых лился свет разрушения, который озарит конец вселенной. Именно по этой причине Аэсма мгновенно влюбилась в него.

Аэсма и Красноглазый король

Часть 3

Это стало серьезной проблемой для Аэсмы, ибо прежде она не испытывала любви ни в каком ее проявлении, поэтому сначала ей показалось, что она сильно заболела.

«Прекрати немедленно! - задохнулась она, схватившись за грудь. - Ты используешь какое-то грязное искусство, чтобы взорвать мое сердце!»

«Ты что еще за негодное недоразумение? - скривился Красноглазый Король. Голос его был похож на пересыпающийся прах, и поговаривали, что единожды услышав, его уже нельзя было забыть до конца своей жизни. Он мог превратить нормального человека в лепечущее, разбитое ужасом нечто. Аэсма же просто влюбилась еще немного.

«Ты! - закричала она, тяжело дыша и покрываясь потом. - Я требую, чтобы ты стал моим мужем!» Красноглазый Король не ответил, и Аэсма была ошеломлена. Большинство своих проблем она решала довольно просто – превращая их в кровавое месиво, но ее обычный подход, похоже, был неприменим в данном случае. Она основательно застопорилась.

Я превращу тебя в кровавое месиво!» - сказала она нерешительно.

«Странно угрожать таким человеку в клетке, - хмыкнул на это Красноглазый Король. - Я отказываюсь».

Сердце Аэсмы снова подскочило, и, к ее огромному удивлению, ее лицо исказилось в страдальческой гримасе горя, и раскаленные слезы пролились из ее глаз бурными ручьями, прожигая железный пол.

«Да что же ты творишь со мной!» - взвыла она в замешательстве.

«Ничего», - недоумевая ответил Красноглазый Король.

Но Аэсма его уже не слышала, потому что она бежала, рыдая, из самой глубокой ямы Горнила к его выходу, и слезы ее прожигали дыры в полу на всем ее пути. И как только она выскочила наружу с дымящимися глазами, она нащупала мельчайшую частичку вещества, которую только смогла найти, и разрушила ее со взрывом, столь мощным, что языки белого пламени рванули вверх и вниз по шахте и вышвырнули ее прочь из ямы на поверхность, где она схватила луч света и сломила из него дверь, сквозь которую могла бы путешествовать. Когда она проскочила сквозь эту дверь, ее встретил ясный и непоколебимый свет, ведь она вернулась в единственное место, где, по ее мнению, должны были хоть что-нибудь знать о мужьях - Храм Солнечного Диска.

Приземлившись, Аэсма взбежала по ступеням храма, истекая раскаленными слезами, и так исступленно забарабанила в двери великого храма, что те слетели с петель. Они пролетели сквозь полуденное собрание, отправив прихожан в полет и полностью уничтожив большой и величественный Алтарь Философии. В любое другое время Аэсма нашла бы это забавным, да только слезящиеся глаза и прыгающее сердце до ужаса пугали ее, поэтому, когда сотни мужественных священников храма собрались, чтобы избить ее посохами, то обнаружили, что она сердечно извиняется, чем были невероятно потрясены.

«Что со мной не так?» - воскликнула Аэсма.

Священники начали торопливое и бурное обсуждение, после которого Иерофант сказал: «Похоже, тебя мучает разбитое сердце».

«Я думаю, что умру!» - пожаловалась Аэсма.

«Уверяю тебя - этого не случится, - успокоил ее Иерофант без особого сочувствия в голосе. - Но как ты оказалась в таком положении?»

«Я нашла себе мужа, как вы и предлагали, - рассказала Аэсма. - Но он не женится на мне!»

Громкий многоголосый ропот вознесся над жрецами, и они вступили в жаркие споры. Некоторым из них сразу же захотелось палками выдворить Аэсму прочь, независимо от правдивости ее слов. Другие не могли поверить, что столь злобное существо смогло полюбить. Но мнение, которое в конце концов взяло верх, было скорее самообманом и навеяно совершенно ошибочным пониманием ситуации: если Аэсма действительно нашла мужа, то станет намного более полезной, имея человека, который бы смирял ее чудовищные и мерзкие привычки. Священники были твердо уверенны в том, что нравственный авторитет хорошего мужа может извлечь светлые женские добродетели даже из самых ничтожных существ, и потому они перестали видеть в Аэсме примитивную и гнусную тварь, не заслуживающую искупления, и стали считать ее своим великим достижением и подтверждением собственной праведности. В своих просвещенных умах они принялись воображать влияние и репутацию, что дало бы обуздание и укрощение Аэсмы, самой скверной и презираемой из богинь. То была невероятная ошибка.

«Аэсма Тен Йондам, - сказал Иерофант, - ты действительно хочешь мужа? Ты нашла мужчину, способного противостоять твоим женским чарам? Жрецы этого доброго и святого храма вряд ли могут поверить, что ты и вправду смогла».

«Но я смогла! - возразила Аэсма и вытерла глаза от огня. - Что же мне делать?»

«Ты должна пообещать подчиниться его высшей воле, - строго начал Иерофант. - Общепринято, что женщина должна делать для своего мужа три вещи: готовить ему пищу, латать его одежду и повиноваться каждому его приказу без вопросов. Взамен он будет тебе защитником, проводником и советчиком и не поднимет на тебя руки в гневе. Иди к своему избраннику и пообещай ему это, и он обязательно возьмет тебя в жены».

Аэсма едва сдерживалась, чтобы не избить Иерофанта, потому что она ненавидела заповеди, а еще ненавидела, когда перечисляют по три вещи. Но единственный раз в своей жизни ее отчаянное желание заполучить мужа пересилило ее природный инстинкт - применить насилие непосредственно к своим проблемам. Это было для нее крайне обременительно, но не было среди богов равных Аэсме в силе стремления, ибо она была Мастером Желания. Поэтому, когда жрецы увидели, как она дергается от их заповедей и в страхе приготовили свои посохи, Аэсма просто опустилась на колени и довольно неловко склонила голову, потому что была непривычна к подобным вещам. «Я сделаю, как вы говорите, - сказала она, и дрожащим голосом повторила все, что сказал ей Иерофант».

Жрецы были в восторге. «Иди же, и приведи сюда своего мужа, - сказали они. - И мы соединим вас узами священного брака, под сенью великого Солнечного Диска». Они были крепко убеждены, что была одержана великая победа нравственности, и с огромной гордостью и воодушевлением глядели на Аэсму, когда та схватила солнечный луч и отправилась на нем обратно в Горнило Наказаний.

Аэсма и Красноглазый король

Часть 4

Аэсма так спешила добраться до пробитых ворот Горнила, что, очень уж неловко приземлившись, и заставила всю крепость раскачиваться из стороны в сторону. Она бросилась в ее мрачные залы, переполненные воплями злобных тварей, заключенных внутри, и, торопясь изо всех сил, предстала перед крохотной, докрасна раскаленной клеткой Красноглазого Короля.

«Я вернулась!» - выдохнула запыхавшаяся Аэсма.

«Чем ты занимаешься?» - озадачился Красноглазый Король, потому что он вправду видел, как Аэсма пытается совершить что-то, чему, похоже, противилось все ее естество.

«Пытаюсь поклониться», - объяснила Аэсма. Это заняло у нее большую часть утра, и даже тогда она смогла продержаться не больше пяти секунд. Но в эти пять секунд она сказала следующее: «Я обещаю, что, если стану твоей женой, то стану готовить тебе пищу, латать твою одежду и повиноваться каждому твоему приказу без вопросов. Взамен, ты будешь мне защитником, проводником и советчиком и не поднимешь на меня руку в гневе».

Король внимательно обдумал это предложение и понял, что оно таит в себе множество прекрасных возможностей, которыми следовало бы воспользоваться, ибо его злобный разум был столь же извращен, как и разум Аэсмы, и так же мог преобразить его по своей воле. Это было источником его власти.

«Я согласен», - сказал он, и его красные глаза запылали еще ярче. Аэсма, едва сдерживаясь, запрыгала от радости, от чего вся крепость начала лишь сильнее раскачиваться и трястись. «Что мне сделать, муж мой?» - с готовностью спросила Аэсма. «Выпусти меня из этой клетки», - приказал Красноглазый Король. Тут же Аэсма изо всех сил ударила по клетке, высекая из сгибаемых прутьев снопы искр. Прутья были раскаленными добела и очень твердыми, и довольно сильно обожгли Аэсму, но та была так поражена накрывшей ее любовью, что едва заметила это.

«Ах, как же я слаб», - прошептал Красноглазый Король, когда Аэсма вытащила его из клетки. И Аэсма увидела, что это правда, потому что Король был весь обуглен и так страшно худ из-за заключения, что едва мог держаться на ногах. Аккуратно поддерживая, она начала хлопотать над ним. « Что я могу сделать для тебя, муж мой?» - спросила она, отчаянно нуждаясь в его благосклонности. «Пожалуйста, приготовь мне мою любимую пищу», - попросил Красноглазый Король.

«Любимую пищу?» - повторила Аэсма, которая не ожидала, что ей когда-нибудь на самом деле придется готовить.

«Да, - подтвердил Красноглазый Король, и его глаза сверкнули свирепой злобой. - Слива из личного сада ЙИСУНА. Я постоянно ел их, когда был свободен, и сейчас я жажду их сладости. Если ты и вправду хочешь стать моей женой, то вот она - помощь, в которой я нуждаюсь».

«О, ну это легко!» - просветлела Аэсма. Уж она-то была очень рада, что ей не придется готовить, и даже не задумалась над тем, о чем просил король. Ибо сливы из сада ЙИСУН могли даровать вечную жизнь, их соки разжигали телесное пламя до безмерной, бурлящей яркости, так что любому, вкусившему их, почти никто не мог нанести вреда. Аэсма, не слишком церемонясь, бросила Красноглазого Короля и помчалась за плодом, очень скоро она вернулась с блестящей сливой из сада ЙИСУНА, пухленькой и спелой. Обычно Сад охранялся десятирогим козлом, который был непреклонен в исполнении своего долга, чрезвычайно спокоен и считался самым могучим бойцом во вселенной, ибо широкие стволы сливовых деревьев были завалены костями его врагов. Но когда Аэсма прибыла туда и попросила сливу, чтобы угодить своему мужу, козел был настолько ошеломлен тем, что Аэсма вышла замуж, что полностью растерялся на целых три секунды, чего более чем хватило Аэсме, чтобы сорвать сливу и улизнуть.

«О, превосходно, - обрадовался Красноглазый Король. - Теперь же накорми меня, жена». И Аэсма стала кормить его сливой по кусочкам. И с каждым кусочком Красноглазый Король начал поправляться, гарь и струпья отваливались с его плоти, раны его закрывались, а сам он становился все больше и больше ростом, пока не стал втрое выше Аэсмы. И увидела она, что то был король-тиран с кожей цвета ночной синевы и буйной гривой волос, подобных клубку теней, и с клыками и бивнями, выступающими из его черных губ. Его ногти были жестокими когтями, руки словно отлиты из железа, а ладони столь велики, что, казалось, могли ломать мужские шеи как тростинки. И поэтому Аэсма влюбилась еще чуть больше.

«О муж мой, - заметила Аэсма, краснея и хихикая. - Да ты ведь весь голый». Пока что она наслаждалась ролью жены.

«Да, - прогремел Красноглазый Король, издав громогласный злобный смешок. - Жена, услужи мне!»

«Что я могу для тебя сделать, муж мой?» - с готовностью отозвалась Аэсма. «Справь мне облачение! - приказал Красноглазый Король. - Когда-то у меня была кольчуга из чешуи Ур-змея, что извивается под пеплом мира. Перья ревущего Руха были мне плащом, мой щит был из шкуры с хвоста Левиафана, что снует в глубине, а мой меч был выточен из кости, которую можно найти лишь в сердце Мирового Древа». То, конечно же, была сказочная ложь, потому что у Короля никогда не было такой прекрасной или необычной одежды. И уж если бы он был обряжен в такое снаряжение, так усилен сливой, которую он съел, у Богов справедливости не было бы никакой надежды одолеть его в бою. Он погрузил бы вселенную в такой раздор, которого не видывали доселе, и сжег бы ее до золы, так что его красные глаза могли бы окинуть мрачным взглядом лишь тлеющий пепел. То было его единственное и истинное желание, поскольку, как и Аэсма, он был глупцом и не понимал истинной сути Царственности.

Аэсма, конечно, не поняла его истинных мотивов, ведь она была охвачена любовью. «Сию же секунду, муж мой!» - воскликнула Аэсма, едва не рыдая от радости, и помчалась собирать все, что могла. Она была так поглощена своим супружеским счастьем, что едва ли задумывалась над монументальностью поставленных перед нею задач. Сначала она копала, пока не нашла и не вытащила на поверхность хвост могучего Ур-змея, чье тело в обхвате было толще, чем город. Выковыряв его из земли, она боролась с ним три дня, за которые сколола с его тела столько чешуи, сколько ей было нужно. Затем она нырнула в черный и безграничный океан и плавала, пока не нашла толстокожего древнего Левиафана пучины. Аэсма очень плохо дралась под водой и не могла надолго задерживать дыхание, поэтому сперва сражение для нее не задалось. Но очень скоро ее это так достало, что она призвала сонм непознаваемых рукопашных искусств и обрушила столь жуткие удары на воду вокруг, что та отпрянула на целый день, временно обратив дно океана в сушу. На земле Левиафан был очень медлительным, она избила его до потери сознания и украла его хвост, пока тот был без чувств.

Потом Аэсма выследила Руха и цеплялась за его спину целую неделю, пока тот злобно клевал ее, но смогла нарвать достаточно перьев, чтобы сделать прекрасный плащ. Следом она направила свою колесницу к краю вселенной и начала пробиваться сквозь воющие ветры, пронзительный холод и орды демонов, которые просачивались там от границы мироздания. И после мучительного путешествия она смогла вырезать ломтик сердца четвертого Мирового Древа, что держало творение, используя вострый осколок смерзшейся бездны. Дерево было достаточно сильным, чтобы выдержать такие увечья, и со временем оно восстановилось. Но до тех пор оно было так слабо, что даже немного склонилось, поэтому какое-то время целый угол вселенной довольно сильно провисал. Это вызвало огромный ужас в доме речей ЙИСУНА и среди звездочетов, астрономов, колдунов и техно-святых, которые следили за такими вещами, но Аэсма была очень далека от этого. В горячке она ворвалась в мастерскую Косса и стащила его малый резец, пока он не видел. Затем на целую неделю склонилась над общественным очагом и выдолбила своему мужу орудие.

Когда Аэсма вернулась, она представляла собой ужасное зрелище. Ее кожа сморщилась и отекла от яда мирового змея, обожжена холодом после путешествия к краю мира, и она была вся искусана и исколота после ее великой битвы. Но, несмотря на это, она прямо-таки сияла, потому что была все еще ужасно влюблена, а в руках у нее была прекрасная кольчуга из мерцающих темных чешуек, великолепный плащ из перьев, могучий кожаный щит и белый изогнутый меч, вырезанный из твердой, словно железо, сердцевины морового дерева.

«Вот твое снаряжение, муж мой, - сказала она, запыхавшись и сияя от радости. - Это меч, который режет тридцатью шестью способами сразу!»

Король был очень доволен легковерностью этой бедной глупышки, и облачился свое непроницаемое одеяние.

«О, что еще я могу для тебя сделать, муж мой?» - спросила Аэсма, без остатка поглощенная любовью.

«Я пока еще не твой муж, - довольно произнес Король. - Думаю, настало время, чтобы вернуться в мир на поверхности. Что за жалкие глупцы послали тебя?»

«Да, точно, я же почти забыла! - вспомнила Аэсма, пританцовывая от радости. - Ты вернешься со мной в Храм Солнечного Диска, где мы соединимся в браке? У нас будет грандиозная свадебная церемония, и я приглашу всех из дома речей ЙИСУНА. Нет, всех на свете! Мы будем петь, и танцевать, и драться, и драться, танцуя, а потом я построю нам большой красивый дом, и у нас будет много великолепных и здоровенных детей!»

«Да, давай справим эту церемонию, - согласился Король. - Стань-ка зверем, которого я мог бы оседлать, и мы прибудем незамедлительно». И Аэсма стала. Она превратилась в огромного черного зверя с крыльями цвета чернильного неба и когтями размером с человека. И король устроился верхом на ее спине и направил ее прочь из ямы, и его красные глаза сверкали на всем пути.

Аэсма и Красноглазый король

Заключительная Часть

Итак, Красноглазый Король мчался верхом на Аэсме сквозь звездные ветры и зияющие пропасти времени-пространства туда, где стоял, сияя в собственном торжественном великолепии, Храм Солнечного Диска. И когда Аэсма с Королем на спине наконец приземлилась, жрецы храма появились из-за колон изящно шагая. Их передники были аккуратно отглажены, их воротники были накрахмалены и безупречно чисты, а парадные посохи выстукивали приятный гармоничный ритм, когда священники спускались по ступеням храма. Вот уж действительно, жрецы ожидали Аэсму. Их сердца были полны гордости за свою победу и ожидания узреть, что же за мужчина уверенно покорил Аэсму Злобную. Они успели распространить по всему миру слово о предстоящей свадьбе Аэсмы, и вскоре это стали обсуждать все вокруг. Именно по этой причине храм в это время бурлил суетой. Паломники, зеваки и философы, все как один пришли, чтобы самим увидеть торжество порядка, разума и света над женской непокорностью, тьмой и безответственностью.

Но когда жрецы спустились во внутренний двор храма, они увидели, что толпа, собравшаяся вокруг новоприбывших, в ужасе отшатнулась. Не было никакого горделивого и добродетельного мужа, потому что, когда Король спешился, когда он выпрямился во весь свой чудовищный рост, жрецы узрели, что он имел незамутненный и совершенный разрушительный облик. И в тот же миг все их мысли о победе растаяли, ибо сама по себе победа - это смехотворная идея.

«Что все это значит?» - прогремел Иерофант.

Аэсма снова приняла облик женщины и отряхнулась. «Я сделала, как вы говорили, о великий учитель!» - ответила она, радостно простираясь в грязи. - Это так прекрасно и великолепно - быть смиренной! Я преподнесла моему мужу яства и справила ему одежду, и он даже путешествовал на мне меж звезд». Она покраснела и выглядела так скромно, как только могла, и выглядело это, надо сказать, довольно жутко. 

- Теперь я вернулась, чтобы вступить в священный брак и покориться воле мужа, как вы и предлагали мне!

«Что на тебя нашло?» - ужаснулся Иерофант.

«Мне кажется - любовь! - мечтательно произнесла Аэсма. - Разве это не прекрасно?»

Жрецы обратили свои шесты против Короля и бросились на него с могучим боевым кличем. Но тот лишь отмахнулся своим щитом, что был тысячекратно тяжелее камня, и их наступление разбилось, как волны разбиваются о скалы.

«Должен поблагодарить вас за то, что вы надоумили эту жалкую дуру вызволить меня из моего долгого заточения», - сказал Король голосом, как пересыпающийся пепел. Аэсма была слишком изумлена, чтобы заметить, что ее называют дурой, и просто смотрела на Короля сквозь слезы восхищения.

«Теперь же, когда я свободен, - продолжил Король, - мои глаза видят, что мир еще более мерзок и безвкусен, чем в прошлые века. Я стремлюсь к его разрушению, и поскольку я имею дело лишь с огнем, огонь будет вам наградой». Король туго запахнул свой плащ из перьев Руха и стянул к себе все силы ужаса и яды ночи. Он призвал свои воинственные облики, которых было у него девяносто и два, облек себя клубящимся дымом и увенчался тлеющими угольями. Твердо встав на ноги, он вырос до таких чудовищных размеров, что пламенеющий венец на его лбу прожег облака, а земля сотрясалась и дрожала от его дыхания. Толпа возле храма рассеялась пред его величием, и черные облака застили свет Великого Солнечного Диска, когда король протянул когтистую руку и разбил его на тысячу осколков. Свет и могущество Диска были необычайны - великий маяк силы и мудрости, он привлекал паломников из самых отдаленных империй, чтобы окунуться в его величие. Поэтому он даже слегка опалил руку короля, когда та сокрушала его, но затем его свет угас, и диск осыпался на землю. Будто чернильная ночь упала на землю, добродетельные и мужественные жрецы Храма сразу осознали, что совершили ужасную ошибку.

«Жена, - взревел Король голосом, который пригнул отдаленные горные пики. - Неси мне мой меч!»

И Аэсма принесла королю его тяжелый меч из кости, что мог единовременно резать тридцатью шестью способами, и он обвернулся ужасным черным пламенем, что могло сжечь землю, и немедленно впал в неистовство. Сперва он сокрушил жрецов и странствующих святых, что явились, чтобы защитить храм, ибо их посохи и отглаженные передники не могли ничего противопоставить и лишь обратились в головешки под его натиском. Он опрокинул белые величественные колонны Храма, и обратил алтари в угольки всего лишь жаром своего тела. Большая часть зевак и прихожан были убиты и разорваны на кусочки завихрениями от его движений, и Храм был поглощен адским пламенем.

Довольный своей работой, Король отвернул свой красный взгляд от храма и увидел, что вся земля нетронута и чиста, что сильно оскорбило его. Он сделал пять огромных шагов по земле, и каждый его шаг сжигал лес и дробил его деревья в щепки. И с пятым шагом он оказался у владений короля Мавамари Ио, что были сияющим белым городом, с аккуратными аллеями и зеленеющими бульварами с позолоченной брусчаткой, где с давних пор почитали великий Солнечный Диск. Заметив приближение Короля, городской охранник затрубил в великий сигнальный горн, и на его призывный клич явилось пять тысяч вооруженных мужей в доспехах из блестящей рыбьей чешуи, и их колесницы были запряжены лошадьми, подкованными серебром. Воины этого города могли натянуть лук тяжелее любого человека из пятисот царств, они были храбрыми и праведными людьми, бородатыми и мускулистыми от трудов и тренировок. Они обрушили на Короля свои стрелы, но тот снова поднял свой щит и обратил смертельный ливень в жалкий дождик.

Король ударил своим мечом, который резал тридцатью шестью способами, и он разрезал воздух яростным ужасным ветром, что разметал на куски стены города, разом убив семьсот человек. И очень скоро красные глаза Короля видеди лишь на пепел, где раньше стоял величественный город, и он был доволен. Аэсма же, в свою очередь, была так поглощена любовью, что могла лишь сидеть в немом восхищении на дымящихся руинах храма и наблюдать, как ее будущий муж приносит опустошение на земли вокруг. Но довольно скоро ей пришло в голову, что церемония бракосочетания все равно должна состояться, так что она поднялась на ноги и бросилась вслед за Королем, по следам его разрушений.

И воистину, следы те множились многократно. В первый день своего неистовства Король сравнял с землей десять городов и убил множество полубогов. На третий, он стер тридцать пять городов, убил сто тридцать два полубога и обратил в руины двадцать храмов. А к седьмому дню он до основания разрушил девяносто пять городов, убил пятьсот шестьдесят полубогов, насухо испарил семь морей, сжег дотла Институт Звезд, поджег реку Улаптиду и прикончил бога Ун-Утрама в единственном сражении. И каждый день Аэсма следовала за ним, одурманенная любовью, и чинила его потрепанное в битвах снаряжение, воспевая ему хвалу. Но когда солнце заходило, и единственный свет шел от городов вокруг, преданных огню Королем, Аэсма хватала его за лодыжку и молила: «О муж мой, вернешься ли ты в храм со мной? Неужто ты забыл о нашей церемонии?»

Это очень раздражало Короля, который, по правде, не очень-то считался с Аэсмой, и в его маленьком и унылом сердце не могло зародиться ничего столь бесконечно сложного, как любовь. И, мало-помалу, Король совершил ту же ошибку, что и жрецы Храма. Он стал наслаждаться своим завоеванием, и в нем крепла уверенность в своей победе, ибо след разрушений и крови, который он оставлял за собой, был виден даже из дома речей ЙИСУНА, и дым был таким густым, что застелил солнце почти для целой половины мироздания. Великие и могущественные армии объединились против Короля, и расшиблись в пыль о его доспехи, и куда бы он ни шел, он оставлял за собой море умирающих людей и лошадей. Даже в метапространственных залах и плоскостных владениях Богов стали обращать внимание на Короля и собирать свои небесные воинства. Боги войны опоясали свои чресла и укутались в пышущие доспехи, и призвали свои фехтовальные искусства к битве. Великие Боги Справедливости созвали младших Богов Справедливости оттуда, где те измывались над Огамом, и вместе они подхватили свои копья, облачились в расплавленный закон и отправились на поле битвы.

Но даже сами Боги едва ли смогли замедлить свирепое неистовство Короля. Сражаясь изо всех сил, они не смогли нанести ни единой раны Королю, заключенному в неуязвимое снаряжение. И король не спал и не уставал, потому что его ненависть к мирозданию, его жгучая ярость к безвкусной красоте вселенной давали ему ужасную силу Желания, которая наполняла его конечности непреодолимой мощью. Он расщепил дымящиеся копья Богов Правосудия, отбросил Богов Закона ударом от щита и сражался с Сивраном, Богом Завоевания, семь и еще один день, прежде чем тот, истощившись, удалился в свой паланкин.

Так что и вправду, победа Короля казалась делом решенным. И именно тогда, в разгар своего завоевания, он и решил избавиться от Аэсмы.

«О муж мой, вернешься ли ты в храм со мной?» - спросила влюбленная Аэсма в двадцатый раз. Король посмотрел на нее своими ужасными красными глазами и процедил: «Сгинь, букашка! Ты послужила своей цели, теперь поиграй в золе немного!» Он поднял свой меч, что мог резать тридцатью шестью способами одновременно, и обрушил на Аэсму такой могучий удар, что тот отправил ее в полет вдоль всего мира, начисто выдув из нее всю любовь. Упав на землю, Аэсма вновь залилась слезами. Она раскачивалась из стороны в сторону, всхлипывая, пока не обнаружила, что пробирается сквозь пепел Храма Солнечного Диска. К тому времени она плакала уже добрых полтора дня, поэтому глаза ее были очень воспалены и помутнели от огненных слез. Но все же она видела достаточно хорошо, чтобы отыскать жалкую и грязную фигуру Иерофанта Храма, что ковылял сквозь дымящееся месиво, которое раньше было величественным залом собраний, с останками тех, кто раньше был его прислужниками.

«О, учитель! - всхлипнула Аэсма, мотая Иерофанта из стороны в сторону. - Я ведь сделала, как вы говорили! Я следовала правилам вашего храма! Я слишком зла и поэтому должна быть так наказана?»

«Ты ужасная, гнусная тварь! - завизжал Иерофант в гневе. - Погляди, к чему привела твоя глупость! Ну-ка вставай и исправь все немедленно!»

«Ох, мой муж ударил меня, - пожаловалась Аэсма. - И теперь мое сердце страдает от боли!» И она всхлипывала и каталась по земле от жалости к себе, посыпала себя пеплом и стонала. И тогда Иерофант понял, что совершил вторую и гораздо большую ошибку, чем попытка заставить Аэсму в первую очередь выйти замуж. В попытках обуздать Аэсму, он случайно устранил единственное оружие, которое можно было бы рассчитывать спустить на напыщенных дураков, таких как Красноглазый Король, как бы трудна ни была задача.

«Вставай! - прошипел Иерофант. - Ты должна сражаться!»

«О, но это ведь против правил!» - шмыгнула Аэсма.

«Бесполезная ты идиотка! - разъярился Иерофант. - Великий Солнечный Диск разбит! Этот храм превращен в руины, и мир никогда не увидит подобного ему снова даже за всю историю бытия! Да сами звезды пылают от зла, которое ты освободила! Кому какое дело, что тебя ударили?»

Он был прав, говоря, что Храм никогда не восстановится. Но Аэсма не слушала, внезапная мысль ударила ее, как камень, и она встала.

- Скажи! - произнесла она, ощущая растущий гнев. - Если мой муж бьет меня, разве это не нарушает наши брачные обеты?»

«Ты совсем тупая! - простонал Иерофант. - Вы ведь даже еще женаты не были!»

«О! - прорычала Аэсма, поднимаясь и вновь становясь самой собой. - Я его превращу его в кровавое месиво!» Она хорошенько вмазала Иерофанту и почувствовала себя великолепно. Затем она пустилась смертельным галопом сквозь обугленный, тлеющий пейзаж туда, где стоял Красноглазый Король, купаясь в разрушительной силе и опустошая мир вокруг огромными вспышками черного пламени и обжигающего пепла. Пять сотен богов вели с ним яростную битву, и свет их пылающего сражения заслонял само небо Увидев его злобное лицо, Аэсма мгновенно до краев наполнилась неудержимой яростью берсерка и стала выходить из себя, что было для нее привычным делом.

«Ты!» - заорала она, хватая первое, что попалось под руку, а именно большой камень. Она швырнула его с невероятной силой, но тот, ударив Короля в бедро, едва ли оставил царапину. Аэсма была так зла, что сразу же ухватила следующую крупную штуковину в ближайшей досягаемости - ей стала бесхозная лошадь. Это была хорошо воспитанная лошадка, что раньше возила колесницу Бога Налогового Закона, Мантоса Ама, но Аэсму это вообще не заботило. Она схватила лошадь за гриву и бросила ее в короля. Та отскочила от его бедра, но он почти не отвлекся от своей жаркой битвы.

Это так разгневало Аэсму, что она взяла следующий крупный снаряд, подвернувшийся под руку, коим оказалась лодка - мощная военная баржа длиной в сто шагов или больше, которую выбросило на берег, когда реку испарило от поступи короля. Она метнула ее в короля с чудовищной силой, но та, ударившись о заднюю часть его кольчуги, разбилась на тысячу деревянных щепок. В результате король слегка обернулся в сторону Аэсмы, но в тот момент он так презрительно относился к ней, был так увлечен своей победой, что всего лишь издал надменный смешок, прежде чем вернулся к своему сражению и смел трех Богов войны взмахом своей руки.

Аэсма не могла такого вынести. Она воткнула пальцы в землю и мощным броском запустила кусок поля битвы в Короля. Он ударил короля прямо в плечо, выбив его из равновесия, пока комья земли, люди, кони и остовы боевых машин разлетались повсюду.

«Что ты творишь, мелкое ничтожество!» - взревел Король. Он отбросил своих соперников и повернулся к ней лицом, нацелившись всеми своими боевыми и повелительными обликами, доспешными состояниями и искусствами вострых клинков в ее сторону. Это было внушающее страх зрелище.

«Я думаю, что ты самый красивый мужчина, которого я когда-либо встречала, - сказала Аэсма, и она была при этом предельно искренней: - И ты с таким рвением подходишь к своей работе! Но ты ударил меня тем мечом, который режет тридцатью шестью способами, и, что более важно, ты позволил моей любви к тебе вытечь из меня, замерзнуть насмерть и иссохнуть на земле. И вот этого я простить не могу!» Она подскочила к королю, приняла свою разрушительную форму и обрушила на него град таких яростных ударов, что остальные пятьсот богов сомкнули свои щиты, оградив широкую арену вокруг. Но Король был могучим воином и не отступал, одетый в неуязвимые доспехи, сделанные для него Аэсмой. Любой другой воин смутился бы, поняв невозможность победы в такой ситуации. Скоро стало ясно, что Аэсма не в состоянии победить в битве с Красноглазым Королем. Он был так же быстр, как и она, лучше тренирован, а его боевые облики были более смертоносными. Большинство убийственных ударов Аэсмы безобидно отскакивали от его щита, остальные же были отклонены чешуей его кольчуги.

Но Аэсма не стремилась к победе. Ее неудачи всего лишь наполнили ее горячей безграничной яростью.

Свободной рукой она нашла самый большой объект, что был рядом, а им оказалась соседняя гора, и с небывалой силой оторвала ее от основания и бросила в щит Красноглазого Короля. Гора разбилась с грандиозным гулом, а Короля отбросило назад, но все же он не отступал. Так что Аэсма продолжила искать снаряды побольше. Она взмыла вверх, достигла небес и сорвала пролетающую луну с ее орбиты. И когда Король отшатнулся от удара горой, Аэсма обрушила раскаленную в атмосфере луну прямо на меч Короля. Луна и меч были расщеплены на миллион кусочков, а поле битвы взлетело в воздух и обратилось в вихрь из кричащих людей, богов, лошадей, обломков камня и комьев земли. Верх и низ перестали иметь значение, и звезды были скрыты облаком разрушения.

Но все же Король не отступал. Так что Аэсма потянулась еще дальше и одну за другой стала хватать звезды и швырять их в Короля. Король же пригнулся и начал пробираться к Аэсме, следуя за их огненными хвостами, пока они с ревом неслись к земле, исчезая в чудовищных взрывах. Он продолжал приближаться, даже когда его щит был взорван на куски, и ухватил Аэсму за плечи, но она дотянулась до Глаза Ночи, который был такой большой звездой, что она проломила пространство-время и свалилась в дыру, бесконечно более огромную. Она колотила короля Глазом по голове, и, хотя он был ошеломлен и окровавлен, но все же сумел выбить его прочь из рук Аэсмы, и в месте падения тот поглотил близлежащее лунное царство.

«Отступись!» - заорала Аэсма. Но Король не отступил. Он был чрезвычайно глуп и все еще цеплялся за свои мечты о завоевании. И это позволило страху поражения проникнуть в его члены и ослабить его хватку. Вместо того, чтобы одним щелчком сломать Аэсме шею, что было для него легче легкого, он не смог удержать ее в своем захвате.

Именно тогда Аэсма сделала действительно невозможную вещь, так как к тому времени ее все достало по самое горло. Она согнула пальцы, крепко встала на ноги, сделала могучий вдох и потянулась, чтобы схватить ткань самого мира. И с оглушительным ревом она приподнялась, и все мироздание содрогнулось.

«Что ты задумала?» - в ужасе завопил Король. И другие Боги, которых швыряло из стороны в сторону в хаосе этого поля битвы, вторили ему, ибо это почувствовали все.

«Я собираюсь взять Колесо и колотить тебя им по голове, пока ты не сдашься!» - отдуваясь, выдавила Аэсма.

И Король понял, что это правда. Аэсма действительно поднимала Колесо. Тогда-то он и осознал, что целиком и полностью проиграл, и отступил. Он сложил свой расколотый меч, сбросил свою потрепанную чешуйчатую кольчугу и развеял свой ужасный облик. И если и можно было сказать о нем что-то еще, так это то, что проигрывать он умел изящно.

И тем не менее, потребовались уговоры пяти сотен других богов и небожителей, чтобы убедить Аэсму поставить вселенную на место, но в конце концов она это сделала. Она оставалась расстроенной все то время, пока Короля конвоировали обратно в Горнило Наказаний и запирали в еще более тесной клетке, и только немного взбодрилась, когда ключ повернулся в замке, был вытащен и расплавлен. Аэсма предстала перед Паямом, который в то время был главным в Доме Речей ЙИСУН, и была приговорена к ста дням служения посудомойкой в качестве наказания. Как ни странно, Аэсма казалась довольно послушной на протяжении всего процесса и покорно приняла свое наказание, по крайней мере, пока ей время от времени приносили вино.

«Кажется, ты изменилась, Аэсма Тен Йондам», - обратился Паям к Аэсме.

«Хватит с меня мужей, - уныло ответила Аэсма. - Я думаю, что настала пора расти».

«Да?» - очень озабоченно сказал Паям.

Остальные Боги в доме речей ЙИСУН тоже внимательно прислушивались, потому что были очень взволнованы тем, что же еще может пойти не так.

«Да, - подтвердила Аэсма. - Я заведу собаку».