Наконец, ты вбегаешь в аудиторию. Две тётеньки, до этого оживлённо болтавшие, смеривают тебя скептическими взглядами.

- А, вы всё-таки явились… Как вас там… - завуч просматривает свои записи, – Станислав Александрович. Надеюсь, у вас были веские причины заставлять нас столько ждать – она недовольно скрещивает руки на груди.

Пожалуйста, просто убейте меня, чтобы я искупил свою вину зато, что заставил вас ждать. Терзайте мою плоть, пустите мою кожу на абажуры, – думаешь ты, покаянно кивая и усаживаясь напротив.

Некоторое время они рассматривают тебя с подозрением.

- Ну, может куртку снимете? Вам не жарко? – в её голосе прорезается сочувствие. Или это жалость?

Матерясь про себя, ты дрожащими руками сдираешь с себя куртку,промахиваясь и роняя её на пол. Ты молишься о сердечном приступе, который прекратил бы это здесь и сейчас.

- Итак, Станислав Александрович… - она задумчиво просматривает свою тетрадь, – по телефону вы указали, что окончили аспирантуру… Вы же принесли диплом?

О нет. Почему мироздание так жестоко к тебе? Ты отдаёшь указание лицевым мышцам выдавить неловкую улыбку.

- Я… Я донесу.

- Ну что же вы, Станислав Александрович… - она осуждающе качает головой – надо быть собранней, что ли. Вы же должны быть примером для своих учеников.

Тебе просто отчаянно нужны деньги. С твоим образованием твой выбор сильно ограничен.

- Наш прошлый преподаватель… - она замолкает и жуёт губу, – скажем так, выбыл посреди учебного процесса. Сколько часов возьмёте?

Часов? А сколько нормально? Чёрт, ты понятия не имеешь, как это должно работать.

- А сколько дадите?

Она удивлённо тебя разглядывает. Похоже, не ждала этого ответа.

- 36 вас устроит?

Кто знает? Тебе нужно, чтобы платили хоть что-то, и ты мог не жрать себя за тунеядство. К сожалению, все важные шаги в своей жизни ты принимаешь так – совесть зажирает тебя, пока ты импульсивно не подпишешься на обязательства, которые не потянешь.

Есть ли педагогическое образование? Когда-то было, но ты не помнишь ничего. Опыт работы? Конечно нет, но на эту вакансию у тебя нет конкурентов. История, граждановедение, мировая культура, религиозная культура? Да запросто. С пятого по 11ый класс, 6 часов в день.

Несмотря на твоё распиздяйство, завуч кажется довольной. Наконец-то учебный процесс будет восстановлен.

- Еще такая просьба. Предметы у вас… Кхм. Политические, поэтому, просьба – к бунту их не склоняйте, хорошо?

Вопрос ставит тебя врасплох. Хорошо?..

- Отлично. Надеюсь, мы друг друга поняли. Рабочие программы я вам распечатаю, учебники можете взять в библиотеке. На работу выходите с понедельника, в полвосьмого, ключи – на вахте. Тогда же договор подпишете.

Ты отчаянно киваешь. Пожалуйста, отпустите быстрее.

Завуч по воспитательной работе, толстая тётка с очками в роговой оправе, молчавшая всё собеседование, внезапно заявляет:

- Детки у нас разных народов, даже манзы есть, старайтесь…Поделикатней.

Ты киваешь. Неужели тебе разрешат уйти?

Я спешу через разрушенные кварталы. Меня ждёт жених – я невеста на выданье. Передо мной – стена черного пепла. На границе, почесывая затылок, впереди стоит синий постовой. Мне было бы его даже жалко, но я не собираюсь тратить жалость ни на кого, кроме себя. Из-под земли вырывается красный шип, протыкая солдатика насквозь. Пробитая каска жалко раскачивается на острие. Кровь заливает брусчатку. Никто больше не встанет у меня на пути. Подходя к границе, я задумываюсь – возможно, мне стоит подобрать себе платье? Я вся заляпана кровью и кишками – проведя рукой по волосам, я снимаю с локона чей-то мозжечок. Дрянь. Не могу же я в таком виде явиться к своему суженному? Как создать себе платье? Делала ли я себе когда-нибудь гражданский наряд?

Задумавшись, я вспоминаю последний раз. Я сидела с маленькой Аней и делала себе нарядное платье. Это воспоминание больно колет где-то в груди. Тогда еще казалось, что всё может закончится хорошо. Тогда еще казалось, что я смогу выйти из этого чистой.

Всюду пепел. Лёгкие прозрачные частицы медленно оседают в воздухе, скрывая под собой мои погоны. Я стираю их с карты – большая часть точек исчезла.

Я спешу через разрушенные кварталы. Ботинки утопают в грязи – неудобно без телепорта, избаловался я. Выйдя из розового периметра, я оказываюсь перед синими позициями. Солдатик настороженно рассматривают меня через прицел – но вскоре опускает оружие и радостно машет мне рукой:

- Здоровьичка, вашебродие! – постовой отдаёт честь, ударяя о каску ладонью. Раздаётся глухой звук, будто под каской пусто.

- Вольно, боец. Колёса есть? Не хочу пешком пидорить до базы.

- Так точно, премудрородие, сейчас организуем вам транспорт!

Боец с энтузиазмом устремляется к палатке. Остальные рядовые, увидев меня, отвешивают поклон в пол. Дааа, я скучал. Может стоит-таки встретиться со Стасом, когда еще будет возможность пообщаться с коллегой?

Из палатки выбегает солдат, неся в руках запечатанный конверт. Запыхавшись, останавливается возле меня, протягивая донесение.

- Товарищ сюзерен, срочная депеша из Штаба, сказали…

Тишину разрывает тонкий, высокочастотный писк. Что-то визжит. Раненное, возмущённое, оно выползает из канализационных люков, из-под каменной кладки, из траншей. Черная, копившаяся масса гнили и разложения. Бесчисленные блестящие глаза, световые пятна, линзы – торчащие из произвольных мест, моргающие, сливающиеся друг с другом. Хаотичное месиво щупалец, педипальп, ложноножек – оно пришло мстить. Оно чавкает, хлюпает, визжит – богомерзкая, отвратительная волна плоти, пожирающая всё на своём пути. Буро-чёрная масса с причмокиванием переливается через бетонные стены и застилает собой Фонтан. С другого конца Города ей на встречу устремляется сияющая, слепящая лавина желто-белого воинства. Перекатывающиеся позвонки, вооруженные дубинками и щитами, разрезанные пополам гусеницы с луками, спинные мозги с луками – возглавляет этот мясной паноптикум сама Богиня на сверкающей колеснице. Началась битва за выживание организма.