Передвижение по улице вызывает привычный дискомфорт. У каждого человека есть конус поля зрения, который ты отслеживаешь – когда ты в него попадаешь, даже если он не смотрит на тебя напрямую – ты испытываешь дискомфорт. Маневрируя и выстраивая траектории, ты подходишь к дому Вырастайки. Такая же унылая бетонная коробка, как у тебя. Сидящие на лавочках бабки при виде тебя начинают ожесточенно шептаться. Ну прекратите, пожалуйста. Почему бы вам всем не договориться, что тебя просто не существует? Ты был бы очень признателен.

Итак, у тебя впереди час. Время нарезать круги вокруг дома. Весна беспощадна, а солнце убийственный лазер. Уже после десяти минут пот льет ручьем. Что же делать? Зайти в магазин? Подозрительно. Что ты там, почти час будешь просто стоять? От тебя же будут ждать, что ты что-то купишь, продавцы будут на тебя отвлекаться… Нет, не пойдёт. Время для привычных таблеток страдания.

Проходит полчаса. Кажется, у тебя пот в ботинках хлюпает.Чвяк-чвяк. Или это твоя черепная коробка плавится в ушанке? Ты мог бы её, конечно, снять – но чем больше одежды, тем лучше- дополнительная социальная броня. Чем меньше твоего тела видят окружающие, тем лучше. Тем меньше урона понесёте вы оба.

Одновременно с испепеляющей жарой тебе холодно. Тебя морозит, и ты потеешь. Когда рядом люди – тебе холодно. Выкуси, биология. Изнывая от безделия, ты достаешь сигареты. Гроб гроб кладбище спидорак смерть – думаешь ты, закуривая. Ты видишь проходящих мимо школьников. Вот дерьмо. Маловероятно, но вдруг ты подаешь им дурной пример? Из-за тебя кто-то из них может начать курить. Зря ты вышел на улицу.

Чем ближе время встречи, тем больше ты нервничаешь. Время продумывать разговоры. Ты проворачиваешь в голове все возможные варианты и темы, которые могут быть затронуты в беседе. Это никогда не помогает – ты плохо понимаешь, как думают другие люди, поэтому твои предсказания всегда мимо кассы. Но ты ДОЛЖЕН всё предусмотреть. Обдумай это, обдумай еще раз, спонтанность для слабаков, уверенные в себе социальные люди продумывают каждый свой чих в присутствии других людей – иначе, как им удается быть социально успешными? Если ты плохо можешь в разговоры, это потому, что ты тупой, и продумываешь плохо. Давай, какие маловероятные абсурдные ситуации могут возникнуть на этом социальном приеме? А что, если начнется землетрясение? Тогда скажи… А что, если в окно влетит снаряд? Тогда, будет уместным выразить неудовольствие, верно? Как сформулировать эту фразу, чтобы она звучала уместно и дальновидно? А что если…

Они кричат. Они хотят домой. Я пытаюсь им объяснить, что их дома не существует, но они меня не слышат. Не хотят слышать. Они не понимают, что их разумность – моя заслуга. И если я отпущу их – они снова станут бездумными исполнителями.

Если человек обнаружил, что всех вокруг него насильно заставляют быть бессловесным скотом – как он должен поступить? Что было бы гуманнее – оставить их так или убить? Я считаю, что убить. Я заберу их с собой. Пусть даже они меня возненавидят.

Чвякает перемолотая плоть. Предел маны приближается – скоро я не смогу вбирать в себя новых. Что ж, я унесу столько, сколько смогу. Ко мне всё еще приходят его эмоции – его страх, его тревога – но я больше не буду чужой жилеткой.  Судьба так распорядилась, что это моя единственная роль. У меня никогда не было друзей, только подчиненные. Я никогда никого не полюблю, у меня не будет детей. Никто не произнесет тост в мою честь, никто не придет отмечать мой день рождения. У меня нет даже его. Я лишь гримаса чужой психики, порожденная травма. Трещина на зеркале. Но я больше не буду о Тебе.

Что бы ты делал, равнодушный сторонний наблюдатель, на моем месте? Как бы ты поступил? Раз я существую – значит меня кто-то наблюдает, правильно? Таков порядок в этой вселенной. А значит, кто-то посмотрит на мои мучения ради развлечения и пойдёт дальше по своим делам.

Я не знаю, правильно ли я поступаю. Да и есть ли это «правильно»,в принципе? Правильно для кого?

Я приближаюсь к Мосту. Это место будит воспоминания – те,которые мне разрешили оставить. Когда-то именно здесь проходила граница между красным и синим. Была моя часть города, а была его. Можно было перейти по Мосту в другую часть психики. Мы были равны. До проволочных заграждений и минных полей нас разделял только символический шлагбаум.

Вы, люди, впечатляюще сложные существа. Обладаете мышлением, внутренним миром – но за всё кто-то должен платить, правильно? Видимо, это я. Видимо, это вот эти солдатики, которые бегут, побросав винтовки. Идите сюда, родные, я помогу вам. Вы будете меня ненавидеть – но я это выдержу. Как-никак, я была Императрицей столько лет.

Я пересекаю Мост впервые за много лет. Впервые не он вторгается ко мне, а я к нему. Но я здесь не за ним. Мой путь лежит дальше – в царство черного пепла. Мои двести глаз, попеременно моргая, дивятся на синие кварталы.

Мне хуже. Думаю, это заметно. Да, таблеточки дают хорошее настроение– но это не мешает постоянным суицидальным мыслям. Я уже не знаю, что считать настроением – антидепрессанты его повышают, тревога и апатия остаются. Психиатр говорит, надо снова менять таблетки. По крайней мере, снотворное действует хорошо, и я не лежу по полночи без сна. Снова иду на психотерапию. Денег на неё, правда, почти нет. Но, как ни странно, я всё еще работаю. Наверное, это достижение.

- С кем ты говоришь? – спрашивает она меня, выглядывая из-за плеча.

- Ну, я же собирался отчитываться, как идёт лечение.

- Давай быстрее, нам надо разгребать этот бардак, – она показывает на пробоину в стене церкви, за которой виднеется затопленный красной массой город. Слишком много бардаков надо разобрать одновременно. Я апатично пожимаю плечами. Какая разница. Будь что будет. Рано или поздно, винтовку придется бросить.

- Ишь чего удумал, – возмущается она, уперев руки в бока, – давай,поднимай задницу, у нас много работы. Пока я жива, я от тебя не отстану.

- Почему ты настаиваешь, что надо вмешиваться?

- Потому, что иначе всё закончится плохо, – она поправляет сползшую на глаза фуражку.

- И?.. Она сделала свой выбор. Ты хочешь вмешаться, потому что тебе не нравится, что она сама решает свою судьбу?

- Да. Я придумала эту историю, и она ДОЛЖНА идти так, как я хочу.

Я пожимаю плечами. Кто-то всегда кому-то должен. Какое мне дело?

- Ладно. Хочешь сидеть здесь, как апатичный холодец – твое дело,– говорит она раздраженно.

Я проходила через то же, что и ты. Я не могу просто стоять и смотреть, как ты делаешь неправильный выбор. Наверное, все родители с этим сталкиваются. Я наступаю на твою свободу и твой выбор, потому что я родитель, и я знаю как лучше. Пусть ты будешь меня ненавидеть, я это делаю для твоего же блага. Я помогу тебе, даже против твоей воли.
Что я должна делать? Я погрязла в этой истории и теперь не могу щелчком пальцев управлять ей. Но я же тоже Императрица, черт побери. Я опытнее. Я мудрее. Придётся менять фуражку на корону.

Я выхожу из Церкви и иду через опустевшие кварталы. Розовая слизь чавкает под ногами. Дааа, до такого я не доходила. Закрыв глаза, я концентрируюсь. Я не делала это так давно. Надо только очень четко представлять, чего ты хочешь добиться.

Скорее всего, у неё скоро кончится мана. Я могу этому поспособствовать. Сформулировав намерение, я создаю простенького дрона. Девушка в форме регулировщицы материализуется передо мной с растерянным видом. Здравствуй, малышка, тебе выпало быть моим пушечным мясом.

Потерянно оглядываясь, она замечает меня и отвешивает мне поклон:

- Служу и повинуюсь, Госпожа.

Как давно я не слышала этих слов.

- Слушай и передай остальным. Ваша задача – бежать в ту кучу мяса, что ползет по мосту и залезать внутрь. Поняла?

- Да Госпожа.

- Стой здесь и объясняй это новоприбывшим. Когда они закончатся, беги за ними.

- Слушаюсь, Госпожа.

Я сходил на психотерапию. Понимаешь, насколько ты глубоко в жопе, когда каждый новый психотерапевт хвалит тебя, что ты шаришь в их терминах. Профессиональный больной, большой специалист, по призванию экономист, в народе – колхозник. Как бы то ни было – еще пачка литературы, а также авторитетное врачебное «не грусти» с печатью. Это, как ни странно, самое полезное – давно не доверяешь себе и близким, нужно, чтобы небеса разверзлись, и явился ангел во врачебном халате, исполненный очей, и дал разрешение расслабиться. Впрочем, надолго это тоже не поможет.

Потупив в телефон, понимаю, что ничем не могу себя занять. Развлекаться– постыдно, столько работы не сделано. Работать – не выходит, слишком тревожно. Я могу находиться только в этих двух состояниях, между которыми постоянно переключаюсь в течении дня, пока наконец-то не настанет время спать – и можно будет выключиться. Сон, пожалуй, самое лучшее, что есть в моей жизни. Жаль, что сейчас не ночь.

Изнывая от скуки, я решаю сходить до кого-нибудь доебаться.А вариантов у меня не так уж много.

Она стоит на холме, величественно собирая из небытия всё новых слуг. Палка-палка-огуречик-еще палка, еще, еще, остановись, у неё уже три руки.

Я тыкаю её в плечо, и она вздрагивает, отчего создаваемая модель тонет в текстурах. Мы ошарашено таращимся на жидкое создание, растёкшееся по полу. Кажется, гуманнее будет просто убить это.

- Неужели ты не видишь, что я НЕМНОЖКО занята? – цедит она сквозь зубы, пытаясь не сорваться, и разбирает «брак» по частям. – Тебе что, заняться нечем?

- Именно так. Дай шапку погонять, кстати.

Она на мгновение зажмуривается, и я прямо чувствую, как она сдерживается, чтобы не послать меня далеко.

- Сделай себе свою. И потом, если я не успею, это будет уже пятидесятый таймлайн, который мы запарываем. Дай мне рассказать мою грёбаную историю.

 - Мне скучно, – я тыкаю её в плечо, пока она сосредоточенно кастует.

- Витой клянусь, если я запорю и этот таймлайн из-за тебя, я выну тебе кишки и буду носить их вместо ожерелья, – у неё дёргается глаз, а новая модель выходит неожиданно мускулистой. Уууу, какой прозрачный намёк.

- Фи, как грубо, – я прикуриваю сигарету.

- И потом, у тебя есть свой ребенок – мог бы показаться ему,поздороваться.

- Неее, чёт не вдохновляет. Чё я ему скажу? Привет, я тебя сделал,потому что мне скучно, и я неуверенный в себе мешок дерьма, поэтому кто-то должен разделить со мной эту долю?

 Она пожимает плечами.От этого слегка промахивается, и плечо у нового дрона начинается из шеи.

- Хотя бы так. Пусть знает, что он не один.

- Ну да, у твоей дочки это вызвало лютый восторг.

Кажется, я перегибаю палку. Модель у неё в руках взрывается.Раздается скрежет зубов. Она медленно поворачивается ко мне, её руки дрожат, а лицо заляпано кишками.

- Слушай сюда, молодой человек. Если ты думаешь, что то, что ты нихуя не делаешь, делает тебя лучшим родителем…

Раздаётся полная негодования пятиминутная речь, о том, что я безответственно подхожу к своему созданию и трусливо пытаюсь отсидеться, пока оно страдает. Бла-бла-бла, у тебя даже нет плана, бла-бла-бла, это же целая жизнь, бла-бла-бла, надо собраться с духом и исправить свои ошибки.

- Ну, я своего батю даже не видел и ничего, я в порядке.

- Неужели ты не понимаешь, что то, что с тобой обошлись безответственно – не даёт тебе права поступать так же? Ты просто обрекаешь себя на повторение их ошибок!

- Пока моё бездействие продуктивнее твоего вмешательства, –я показываю на красный ком кишок, который, пользуясь ослабевшим потоком дронов, сваливает.

- У меня нет на это времени, – говорит она тоном, не терпящим возражений, – иди, поиграй в солдатики, или чем ты там обычно занимаешься…

Демонстративно отвернувшись, она продолжает клепать шестерни.Бе-бе-бе. Пойду играть в солдатики, или чем я там обычно занимаюсь. Действительно, а чем я вообще занимаюсь по жизни? Хороший повод для рефлексии.

Погрузившись в эти размышления, ты пытаешься придумать, чем заняться.

- Эй, слышь, не смей говорить обо мне во втором лице!

- С кем ты говоришь? – она оборачиваешься, снова отвлекаясь,и две модели слепляются вместе, образуя сиамского близнеца. Ну и гадость.

- Э… - я понимаю, что не знаю, что ей ответить.

Она смотрит на меня с жалостью и беспокойством. Раздвоенная модель жалобно тянет к создательнице руки, пока в неё не прилетает третья. Три рта в разных частях тела, продираясь сквозь кожу скандируют:

- Создательница, закончи наши страдания…

- Не буду тебя больше отвлекать, – лучше бы она ругалась. Когда твоя болезнь смотрит на тебя с жалостью… Это слишком. Не зная куда себя деть, я создаю на полу игрушечного солдатика. Рядовой, почему вы одеты не по форме, почему не подшили подворотничок? О, сколько нарядов вне очереди ждут вас впереди… Да, она была права – я и вправду чувствую себя лучше.