ChoronomageВыпуск №115=145141272
Я сходил на психотерапию. Понимаешь, насколько ты глубоко в жопе, когда каждый новый психотерапевт хвалит тебя, что ты шаришь в их терминах. Профессиональный больной, большой специалист, по призванию экономист, в народе – колхозник. Как бы то ни было – еще пачка литературы, а также авторитетное врачебное «не грусти» с печатью. Это, как ни странно, самое полезное – давно не доверяешь себе и близким, нужно, чтобы небеса разверзлись, и явился ангел во врачебном халате, исполненный очей, и дал разрешение расслабиться. Впрочем, надолго это тоже не поможет.
Потупив в телефон, понимаю, что ничем не могу себя занять. Развлекаться– постыдно, столько работы не сделано. Работать – не выходит, слишком тревожно. Я могу находиться только в этих двух состояниях, между которыми постоянно переключаюсь в течении дня, пока наконец-то не настанет время спать – и можно будет выключиться. Сон, пожалуй, самое лучшее, что есть в моей жизни. Жаль, что сейчас не ночь.
Изнывая от скуки, я решаю сходить до кого-нибудь доебаться.А вариантов у меня не так уж много.
Она стоит на холме, величественно собирая из небытия всё новых слуг. Палка-палка-огуречик-еще палка, еще, еще, остановись, у неё уже три руки.
Я тыкаю её в плечо, и она вздрагивает, отчего создаваемая модель тонет в текстурах. Мы ошарашено таращимся на жидкое создание, растёкшееся по полу. Кажется, гуманнее будет просто убить это.
- Неужели ты не видишь, что я НЕМНОЖКО занята? – цедит она сквозь зубы, пытаясь не сорваться, и разбирает «брак» по частям. – Тебе что, заняться нечем?
- Именно так. Дай шапку погонять, кстати.
Она на мгновение зажмуривается, и я прямо чувствую, как она сдерживается, чтобы не послать меня далеко.
- Сделай себе свою. И потом, если я не успею, это будет уже пятидесятый таймлайн, который мы запарываем. Дай мне рассказать мою грёбаную историю.
- Мне скучно, – я тыкаю её в плечо, пока она сосредоточенно кастует.
- Витой клянусь, если я запорю и этот таймлайн из-за тебя, я выну тебе кишки и буду носить их вместо ожерелья, – у неё дёргается глаз, а новая модель выходит неожиданно мускулистой. Уууу, какой прозрачный намёк.
- Фи, как грубо, – я прикуриваю сигарету.
- И потом, у тебя есть свой ребенок – мог бы показаться ему,поздороваться.
- Неее, чёт не вдохновляет. Чё я ему скажу? Привет, я тебя сделал,потому что мне скучно, и я неуверенный в себе мешок дерьма, поэтому кто-то должен разделить со мной эту долю?
Она пожимает плечами.От этого слегка промахивается, и плечо у нового дрона начинается из шеи.
- Хотя бы так. Пусть знает, что он не один.
- Ну да, у твоей дочки это вызвало лютый восторг.
Кажется, я перегибаю палку. Модель у неё в руках взрывается.Раздается скрежет зубов. Она медленно поворачивается ко мне, её руки дрожат, а лицо заляпано кишками.
- Слушай сюда, молодой человек. Если ты думаешь, что то, что ты нихуя не делаешь, делает тебя лучшим родителем…
Раздаётся полная негодования пятиминутная речь, о том, что я безответственно подхожу к своему созданию и трусливо пытаюсь отсидеться, пока оно страдает. Бла-бла-бла, у тебя даже нет плана, бла-бла-бла, это же целая жизнь, бла-бла-бла, надо собраться с духом и исправить свои ошибки.
- Ну, я своего батю даже не видел и ничего, я в порядке.
- Неужели ты не понимаешь, что то, что с тобой обошлись безответственно – не даёт тебе права поступать так же? Ты просто обрекаешь себя на повторение их ошибок!
- Пока моё бездействие продуктивнее твоего вмешательства, –я показываю на красный ком кишок, который, пользуясь ослабевшим потоком дронов, сваливает.
- У меня нет на это времени, – говорит она тоном, не терпящим возражений, – иди, поиграй в солдатики, или чем ты там обычно занимаешься…
Демонстративно отвернувшись, она продолжает клепать шестерни.Бе-бе-бе. Пойду играть в солдатики, или чем я там обычно занимаюсь. Действительно, а чем я вообще занимаюсь по жизни? Хороший повод для рефлексии.
Погрузившись в эти размышления, ты пытаешься придумать, чем заняться.
- Эй, слышь, не смей говорить обо мне во втором лице!
- С кем ты говоришь? – она оборачиваешься, снова отвлекаясь,и две модели слепляются вместе, образуя сиамского близнеца. Ну и гадость.
- Э… - я понимаю, что не знаю, что ей ответить.
Она смотрит на меня с жалостью и беспокойством. Раздвоенная модель жалобно тянет к создательнице руки, пока в неё не прилетает третья. Три рта в разных частях тела, продираясь сквозь кожу скандируют:
- Создательница, закончи наши страдания…
- Не буду тебя больше отвлекать, – лучше бы она ругалась. Когда твоя болезнь смотрит на тебя с жалостью… Это слишком. Не зная куда себя деть, я создаю на полу игрушечного солдатика. Рядовой, почему вы одеты не по форме, почему не подшили подворотничок? О, сколько нарядов вне очереди ждут вас впереди… Да, она была права – я и вправду чувствую себя лучше.