Матэс: Не нет!  Вы что, забыли все, что ли?  Нельзя опровергать предположения за ведущего, и я допускать столь детскую ошибку не собираюсь.  Сможете это опровергнуть, мистер Рузен? 

Рузен: Конечно.  Если эти двое умерли, то умерли одновременно. 

Айстлин: Сами ведь знаете, что нам этого не хватит.  Они ведь оба могли притвориться.  

Рузен: …и я подтверждаю, что оба они вместе не притворялись. 

Найя: Но один притворяться, значит, мог?  Но его всё равно убили? 

Матэс: Или не убили второго – мол, один притворился, а другой оказался тяжело ранен, но выжил.  

Рузен: Как вы все, однако, настойчивы.  Никто из них не притворялся мёртвым, это факт.  

Матэс: Другое дело.  

Матэс: …

Матэс: Хм… 

Матэс: Ну, хорошо, может, мы тут всё усложняем зря вообще.  Пусть убийца ранил первого, и, пока тот отдыхал, нанёс удар второму ровно в тот момент, как рана забрала первого.  

Рузен: С трудом представляю, как такое можно повторить в реальной жизни, но даже несмотря на это сообщу, что обе жертвы, если они погибли, сделали это сразу.  

Аэрон: У меня тут предположение назревало уже какое-то время.  Скажите-ка, пожалуйста, ведущий, а на сцене у нас десять человек с учётом хозяина дома?  

Рузен: Хм?  Ну да, так и есть, а почему вы спрашиваете?  

Аэрон: Потому что вот как думаю: а что если хозяин дома во время праздника, который ещё во время первой загадки происходил, продал или подарил дом одному из гостей?  Тогда он стал хозяином дома, а самого его унесли, запустив вместо него ещё одного убийцу? 

Рузен: Интересно.  Хотя я помню, что такое предлагали, когда я запретил бойца, кажется, и тогда я сказал, что под хозяином дома имеется в виду именно жертва первой загадки.  Сейчас добавлю, что это имя принадлежит исключительно ему одному, факт.  

Аэрон: Всё, понял. 

Рузен: …

Рузен: Итак? 

Матэс: С вами быстро разовьёшь многозадачность – нужно успевать слушать, что вы отвечаете, и придумывать.  У меня, впрочем, получается отлично, потому слушайте: вы говорили, что жертва без части тела всё ещё считается человеком.  Положим, я отделяю от человека палец или, если проще, ноготь.  Я несу его в другой конец дома, кладу, возвращаюсь и убиваю его владельца.  Он умирает… как и ноготь, который считается человеком, от которого отрезали часть, пусть и весьма большую!  Они будут убиты ровно в одно время и одинаковым оружием, что удовлетворяет всем условиям. 

Рузен: Ха-ха-ха-ха!  Какая… весёлая идея.  Такое мне точно ещё не предлагали, да и я сам не припомню, чтобы думал о подобном. 

Матэс: Ну да, мне можно, я ведь… хитряк. 

Рузен: А ведь мне ещё это опровергнуть нужно каким-то образом. Да-а уж.  Проще всего будет сказать, думаю, что они умерли почти одновременно, но не одновременно. 

Матэс: Ага, информация не может переноситься мгновенно, всегда возникает небольшая задержка!

Рузен: …не в этом смысле «почти одновременно», кхм.  Речь о секундах и подобном.  

Матэс: Ладно…

Рузен: Не сдаётесь пока, ещё будете предлагать что-нибудь?  

Айстлин: Ещё секунду… 

Айстлин: Да, хорошо, положим, так: убиты одинаковым оружием на деле значит «убиты одним и тем же оружием».  Этим оружием может быть, к примеру, мощный взрыв, который и забрал жизни обеих жертв в разных участках дома, но любое другое тоже подойдёт – хоть длинная режущая леска, хоть облако ядовитого газа.  

Рузен: Нет, они были убиты похожим оружием, но не одним и тем же; бомба, задевающая только одного человека из этих двоих, будет считаться ловушкой; разные части ядовитого облака считаются одним и тем же ядовитым облаком, всё это факт. 

Айстлин: Есть ещё одно.  Мистер Матэс сказал бы, как он, будучи убийцей, осуществил это.  Теперь скажу я.  Если бы я была на его месте, я бы убила одного из них тем оружием, что нужно… и всё.  Остальное за меня сделал бы ваш факт, ибо, если факты – всегда правда, то нет разницы, сделаю ли я что-нибудь, чтобы второй умер в это же время или нет, он всё равно умрёт.  Убийца мог использовать это?  

Рузен: Очень любопытно.  Тоже свежая идея.  Надо бы её запомнить, она во многие загадки, если подумать, может красиво влезть.  Но нет, факты – это следствие происходящего, а не причина.  

Матэс: Хм.  Кстати говоря, в прошлых загадках мы сталкивались с подобной проблемой, с удалённым убийством, только там убийце следовало оставаться в комнате, а тут – убивать человека в другом месте.  К чему я это – ведущий, а не подходит ли одно из наших старых предположений к новой загадке?  Например, про котёл с кислотой и прочее?  Если подумать, кстати, только что я высказал десятки предположений за один вопрос.  Зачтутся они мне, интересно?  Впрочем, нет, не зачтутся, конечно.  

Рузен: Верно подметили, считаются ведь только новые идеи.  Но нет, старые ваши предположения, как минимум из прошлой загадки, как самой похожей не эту, не являются ответом на шестую. 

Изель: *шепчет что-то Айстлин*

Айстлин: *шепчет что-то в ответ* 

Айстлин: Хм. 

Айстлин: Кстати, у этой загадки есть одно отличие от прошлой.  Если там все официально выжившие были недоступны, то здесь они могут использоваться без труда.  Как насчёт «убийца подговорил кого-то из выживших, или обманом заставил кого-то из выживших убить другого, а сам в это время убивал третьего»? 

Рузен: Ха-ха-ха.  Ну, вообще-то, это верно. 

Матэс: Что-о?  Серьёзно?!  

Рузен: Прошлые две загадки хорошо были защищены от менее опытных решателей загадок, поскольку ответы там не совсем очевидные.  Эта загадка, которая идёт после них, имеет ответ весьма простой, а потому неплохо защищена от уже более опытных мастеров загадок, которые, помня прошлые, рассматривать простые ответы элементарно не станут.  

Матэс: Но ваши загадки как произведение искусства теряют немало ценности из-за вот этой шестёрки. 

Рузен: В том и дело, что мои загадки – это не произведение искусства, а средство вырывания из ваших ртов слов «мы сдаёмся».  Ответы сами по себе не должны быть красивыми – они должны быть хорошо защищены и только.  Другое дело, что, благодаря вам, немного искусства нам всё же перепадает, поскольку мы можем наслаждаться вашими гипотезами, но ожидать удовольствия от разгадок – странное дело для опытного, как вы говорили, разрушителя загадок, хе-хе.  

Матэс: Не могу согласиться!  

Рузен: А много ли вы загадок знаете, в которых ответ звучит красивее, чем «невозможное» условие?  Не задумывались, почему почти все авторы, включающие в свои художественные произведения разгадывание загадок, оставляют их неразгаданными?  

Матэс: Ладно, едва ли этот спор нам что-то даст, да?  А вы же можете довольствоваться тем, что позволили кому-то разгадать загадку за вас, девушка-на-А.  

Айстлин: …

Айстлин: Буду довольствоваться, конечно, ведь счёт теперь три – два с половиной в мою пользу.  Не стану жаловаться, в общем.  

Изель: На самом деле, я не совсем это предполагала.  

Айстлин: На самом деле, именно это.  

Матэс: …

Рузен: Как резко все замолчали.  Ну что, продолжим?  

Айстлин: Да, давайте продолжать.  Седьмая загадка, загадка, где, в теории, осталось всего двое выживших, и где один из них умирает, пока последний находится в другой части дома.  

Матэс: …какая хилая попытка.  Нет, это вы рано.  ОТЛИЧНО, друзья, давайте приступать к седьмой загадке, где, по словам ведущего, был убит предпоследний, именно убит, это не самоубийство, не ловушка и не несчастный случай.  

Айстлин: Радикально изменили!  Ладно, освобождаю вашу роль, комментатор вы наш.  Я полагала, вы деморализованы, потому пыталась помочь.  

Матэс: Ха.  Ха.  Ха.  Итак, в бой!  

Матэс: Хватит, к делу давайте, к де--лу.  Моё предположение – был использован один из методов, что мы предлагали в прошлых загадках, ведь многие из них прекрасно объясняли удалённое убийство.  Раненый уползающий человек, чаны с кислотой и всё-всё остальное. 

Рузен: Ага.  Но нет, так уж удачно сложилось, что нет, это не так, и ни один из предложенных вами способов в этой загадке не использовался, факт. 

Айстлин: Я тоже должна предлагать очевидности, потому скажу, что в убийстве участвовал выживший из четвёртой загадки.  

Рузен: Участвовал? 

Айстлин: Именно, участвовал, был задействован каким-то образом.  

Рузен: Как размыто и нечётко!  Точно не хотите пояснить, а? 

Айстлин: Если это возможно, если вас не затруднит опровергнуть это – точно не хочу, конечно. 

Рузен: Ладно, ладно, в этот раз принимаю ответ, но опровергаю гипотезу – герой четвёртой загадки не принимал участия в загадке номер семь. 

Айстлин: А герои третьей?  Они тоже очень даже могут быть живыми, как мы помним. 

Рузен: Нет, про них ничего не скажу пока что. 

Матэс: Всё хитрите с ними что-то.  Если бы они выжили на стороне убийцы, все прошлые преступления можно было бы осуществить проще, потому, если и уцелели они, то как жертвы.  Запомним это и двинемся дальше. 

Изель: И что же, мы совсем ничего не знаем о жертве?  Ни как он выглядела, ни чем или где убита, ни, не знаю, была ли она покрыта кровью? 

Рузен: М-м… разве что изнутри, как все нормальные люди?  Впрочем, нет, я этого не говорил, и нет, увы, разгадывающие ничего об этом не знают, действительно. 

Аэрон: А что если «особняк» - это не только дом, но и территория вокруг него?  Тогда жертва могла находиться на границе территории этой самой, где его убил кто-то снаружи, пусть даже одиннадцатый. 

Изель: Особняк – это всё-таки только дом, но… 

Матэс: Но мы не опровергаем ничего за ведущего.  

Рузен: Точно!  Но нет, оба находились в особняке, где особняк – это, ну, дом.  

Айстлин: Кстати говоря, мы совсем-совсем не игрались с болезнью, а ведь следовало бы.  Я предполагаю, что один из симптомов болезни – состояние, которое можно легко перепутать со смертью.  Тогда седьмой или кто-то из прошлых загадок могли на это попасться или использовать это.  Впрочем, любой другой интересный симптом нас тоже утроит. 

Рузен: Ну, главное, что в итоге поиграться не забыли!  Впрочем, нет, речь идёт о скучной смертельной болезни.