«Кассардис знал, что его время истекает, когда бежал в пустыню, раскинувшуюся вокруг города Кол Варас. Вместо именного кинжала у него был черствый ломоть хлеба, вместо одеяния принца на нем была лишь украденная женская одежда, тонкая и практически не защищающая от холода ночной пустыни. Он знал, что три жены его не слишком отстали, и отчаяние было его постоянным спутником. Но все же он продвигался вперед, полностью поглощенный убеждением, что он найдет мирную землю Самура или умрет, пытаясь.

На третий день, когда жены отчаявшегося принца неумолимо настигали его, обожженные и измученные стопы Кассардиса почувствовали под собой камень, а не песок. Кассардис поднял голову и увидел, что он наткнулся на величественную дорогу, широкую и обширную, которая, проходя через огромные каменные арки, исчезала вдали. С годами дорога пришла в упадок, но Кассардис сразу понял, что это знаменитая Арочная Дорога Самуры, и невероятная вспышка надежды затопила его сердце.

Кассардис шел по дороге, пока не стало темно, и легкость наполняла его шаги, так что он даже не заметил, когда солнце село и кошмарный холод пустыни начал окутывать его. Всю ночь он шел по дороге, и сама ночь не могла к нему притронуться. И когда солнце коснулось его лица, Кассардис все еще шел, но он так и не нашел королевства Самуры. Так продолжалось еще целый день, пока Кассардис, поддерживаемый одной лишь надеждой и умирающий от жажды, не наткнулся на потрепанного старого мастера-мечника, расположившегося у обочины дороги.

Мастер-мечник был поражен ужасным состоянием Кассардиса, и тотчас же поспешил к нему и дал воды.

– Молодой человек, – сказал старый мастер мечник, – я – Кет Амонкет, страж врат королевства Самура. Здесь нет ничего для вас. Возвращайтесь.

Кассардис был в шоке.

– Дядюшка! – выдохнул он, – если ты действительно привратник этого могущественного королевства, пожалуйста, отведи меня туда немедленно. Я спасаюсь от трех моих жен, которые хотят вернуть меня обратно в мир кровавой тирании!

– Да ведь вы уже здесь, – ответил Кет Амонкет, указывая на пустыню, – это королевство Самура, сожженное дотла и стертое в пыль десятилетия назад.

Помертвевший, Кассардис мог лишь смотреть на безжизненную пустыню. Но тут и там молодой принц стал замечать то, к чему он был слеп, когда надежда все еще наполняла его: истлевающие остатки величественных и прекрасных зданий и резных колонн, торчащих из пустыни, как выбеленные ребра.

– Самура была основана на заветах мира, – сказал Кет Амонкет, – поэтому ее искали многие из всех десяти тысяч миров. Те, кто стремился сбежать от насилия этого мира.

– Насилие неизбежно, – простонал Кассардис.

– Да, – согласился старик. – Воистину премудрые слова. Вскоре эту землю наполняло больше людей, чем она могла выдержать. Насилие снова начало прорастать в сердцах ее людей, подобно мерзкой болезни, пока не переросло в разрушение. Это была глупая надежда.

– Тогда и у меня нет надежды, – отчаялся Кассардис.

– Пока еще есть, – решительно сказал Кет Амонкет. – Позвольте мне, как человеку уже довольно пожившему, оказать вам одну услугу, молодой человек. Вы должны бежать в каньон к югу отсюда и до заката спрятаться там как можно лучше. Я скажу вашим женам, что вы отправились в пустыню накануне, и сброшу их со следа.

– Спасибо, дядюшка, – поблагодарил Кассардис, – возможно, я еще смогу удержать свою надежду.

– Держи вот это, – сказал Кет Амонкет, давая Кассардису свой меч, – он защитит тебя намного лучше надежды.

Кассардис очень неохотно взял оружие и собирался выбросить его при первой же возможности, но слова Премудрой Лягушки продолжали прорываться в его разум, поэтому он вцепился в него, спеша к каньону.

– Я хотя бы дам мальчику хорошую фору, – уверял себя Кет Амонкет, наблюдая, как три жены Кассардиса появляются из-за дюн немного погодя.

Мастер-мечник ошибался. Ипрески вырвала ему глотку, прежде чем он успел произнести хоть слово, и все, что вырвалось из его губ, было брызгами крови. Кассардис получил фору около десяти минут».

– Сказания о Серебряном Принце

О Н С А М

«Забавный факт – сегодня Институт Фрактальных Архивариусов убедил меня в том, что они нашли своеобразный период истории до Второго Завоевания, который, согласно их онтоскопам, не существует. Почти два столетия, которым приписывается огромное количество исторических неточностей и нестыковок – я и сам знаком с этим периодом. Они предполагают, что так сложилось потому, что этот период существовал только для некоторых людей; то есть в течение самого времени, во вращение великого колеса, вмешались.

Это, конечно, нелепейшее объяснение, однако столь подходящее, что я склонен ему поверить».

– Паяпоп Притрам, личные заметки 2420 год В.З.

«Кассардис тем временем мало что мог поделать, кроме как бежать к каньону, неся оружие старого мечника и одетый чуть ли не в лохмотья. Оказавшись там, он спрятался среди камышей в мелком пруду на дне каньона. Там было прохладно и сумрачно, а наступающий вечер начал укутывать землю, и Кассардис впервые за долгое время почувствовал, как мир охватывает его сердце.

Не прошло и часа, как он с ужасом услышал шаги трех своих жен, входящих в каньон, и понял, что его время истекло».

– Сказания о Серебряном Принце

«Кассардис мгновенно понял, что слова Премудрой Лягушки сбылись. У каньона было три входа, и в каждый из них входила одна из его жен, вооруженная и жаждущая крови. Сперва маленькая и хитрая Вастоки, поблескивая оптическим прицелом своей винтовки, за ней – огромная и свирепая Литтари тащила за собой свой железный котел, и, наконец, утонченная Ипрески, томная и блистательная в своем паланкине. И все три пары их жестоких и жадных глаз друг за другом впились в Кассардиса.

Кассардис попытался молиться, но понял, что не может выдавить из своих легких ни звука. Попытался спрятаться глубже в камышах, но понял, что грязь застыла и не поддается. Попытался закрыть глаза, но его сердцебиение заглушало мысли. Так что он лишь крепко вцепился в оружие старого мечника, как талисман на удачу, и бездушный метал клинка холодил кожу на его груди. Странная мысль пришла ему в голову и сжала его члены как клещи.

И в миг, когда эта мысль охватила Кассардиса, тогда-то истина Премудрой Лягушки открылась перед ним во всей своей красе. Ибо жесткость воистину была неизбежна, и три жены принца были переполнены ею. И не было у них другого языка, чтобы договориться, как разделить с таким трудом добытый трофей.

– В сторону, – проворковала Ипрески, – я старшая жена, Серебрянный Принц по праву мой.

– Приблизься еще хоть на дюйм, – предупредила Вастоки, – и я прострелю твое холеное горлышко.

Литтари, в свою очередь, не сказала ничего, лишь взметнула в воздух свой котел и с чудовищным ревом бросилась в атаку. Кассардис наблюдал, как слова Премудрой Лягушки стали истиной, разразилось жуткое побоище.

Понимая, какую опасность представляет винтовка Вастоки, Ипрески выскользнула из своего паланкина за огромный валун. Но этот валун мгновение спустя был разбит колоссальным ударом железного котла Литтари, отправившим ее в полет. А еще через мгновение тяжелое дно котла хряснуло по слугам и челяди Ипрески, размазав их по окружающим камням, а Литтари с пеной у рта устремилась к старшей жене.

Она бы раздавила Ипрески, как и обещала, но в считанные секунды раздались три выстрела винтовки Вастоки, и череп Литтари расцвел брызгами крови, ее котел рухнул на камни, когда сама она повалилась ничком. Ипрески вскочила на ноги, разрывая свои дорогие шелка и выхватывая клинок, и бросилась на Вастоки прежде, чем та успела перезарядиться.

Вастоки была невероятно проворной, и, хотя ее пальцы были скользкими от песка и пота, она загнала пулю в казенник и разрядила ее прямо в красивое лицо старшей жены. Но Ипрески ожидала этого годами и специально для этого случая практиковала искусство клинка, которое она назвала «эго-баллистикой». С непостижимой скоростью она прорубилась сквозь вероятность и рассекла пулю пополам, прежде чем та коснулась ее плоти.

Вастоки была ошеломлена. Но как бы там ни было, была она так быстра, что летящий в нее меч лишь срезал ей нос и рассек ее очки надвое, вместо того, чтобы снять ее голову с плеч, как задумывалось. Ослепленная струями крови, визжащая от боли, она поползла прочь. Но Ипрески, уже торжествовавшая победу, совсем позабыла о Литтари, которая благодаря своему необычайно толстому черепу смогла пережить три выстрела в голову, и теперь, пошатываясь, стояла за ее спиной с котлом в руке.

Первый удар котла сломал спину Ипрески и заставил ее распластаться на земле, второй раздробил ее голени и стопы на кусочки. А третий она так и не нанесла, потому что Вастоки инстинктивно сделала еще три выстрела, которые вырвали у Литтари глотку и заставили ее отшатнуться назад.

Это кровавое зрелище и вид изувеченных жен, представшие перед Кассардисом, наполнили его ледяной решимостью. Он вышел из пруда со студеной кровью в жилах и клинком старого мечника, крепко зажатым в руке».

– Сказания о Серебряном Принце