←Властитель Имен - 5-94186/424→

Аесма и Красноглазый Король

Последняя часть

Итак, Красноглазый Король мчался верхом на Аесме сквозь звездные ветры и разверстые пропасти времени-пространства туда, где стоял, сияя в собственном торжественном великолепии, Храм Солнечного Диска. И когда Аесма с Королем на спине наконец приземлилась, жрецы храма вышли из-за колон степенным шагом. Их передники были аккуратно отглажены, их воротники были накрахмалены и безупречно чисты, а парадные посохи выстукивали приятный гармоничный ритм, когда священники спускались по ступеням храма. Вот уж действительно, жрецы ожидали Аесму. Их сердца были полны гордости за свою победу и ожидания узреть, что же за мужчина уверенно покорил Аесму Злобную. Они успели распространить по всему миру слово о предстоящей свадьбе Аесмы, и вскоре это стали обсуждать все вокруг. Именно по этой причине храм в это время бурлил суетой. Паломники, зеваки и философы, все как один пришли, чтобы воочию увидеть торжество порядка, разума и света над женской непокорностью, тьмой и безответственностью.

Но когда жрецы спустились во внутренний двор храма, они увидели, что толпа, собравшаяся вокруг новоприбывших, в ужасе отшатнулась. Не было никакого горделивого и добродетельного мужа, потому что, когда Король спешился, когда он выпрямился во весь свой чудовищный рост, жрецы узрели, что он имел незамутненный и совершенный разрушительный облик. И в тот же миг все их мысли о победе растаяли, ибо сама по себе победа – это смехотворная идея.

– Что все это значит? – прогремел Иерофант.

Аесма снова приняла облик женщины и отряхнулась.

– Я сделала, как вы говорили, о великий учитель! – ответила она, радостно простираясь в грязи. – Это так прекрасно и великолепно – быть смиренной! Я преподнесла моему мужу яства и справила ему одежду, и он даже путешествовал на мне меж звезд.

Она покраснела и выглядела так скромно, как только могла, и выглядело это, надо сказать, довольно жутко.

– Теперь я вернулась, чтобы вступить в священный брак и покориться воле мужа, как вы и предлагали мне!

– Что на тебя нашло? – ужаснулся Иерофант.

– Мне кажется – любовь! – мечтательно произнесла Аесма. – Разве это не прекрасно?

Жрецы обратили свои шесты против Короля и бросились на него с могучим боевым кличем. Но тот лишь отмахнулся своим щитом, что был тысячекратно тяжелее камня, и их наступление разбилось, как волны разбиваются о скалы.

– Должен поблагодарить вас за то, что вы надоумили эту жалкую дуру вызволить меня из моего долгого заточения, – сказал Король голосом, как пересыпающийся пепел.

Аесма была слишком заморочена, чтобы заметить, что ее называют дурой, и просто смотрела на Короля сквозь слезы восхищения.

– Теперь же, когда я свободен, – продолжил Король, – мои глаза видят, что мир еще более мерзок и безвкусен, чем в прошлые века. Я стремлюсь к его разрушению, и поскольку я имею дело лишь с огнем, огонь будет вам наградой.

Король туго запахнул свой плащ из перьев Руха и стянул к себе все силы ужаса и яды ночи. Он призвал свои воинственные облики, которых было у него девяносто и два, облек себя клубящимся дымом и увенчался тлеющими угольями. Твердо встав на ноги, он вырос до таких чудовищных размеров, что пламенеющий венец на его лбу прожег облака, а земля сотрясалась и дрожала от его дыхания. Толпа возле храма рассеялась пред его величием, и черные облака застили свет Великого Солнечного Диска, когда король протянул когтистую руку и раздавил его на тысячу обломков. Свет и могущество Диска были необычайны – великий маяк силы и мудрости, он привлекал паломников из самых отдаленных империй, чтобы окунуться в его величие. Поэтому он даже слегка опалил руку короля, когда та сокрушала его, но затем его свет угас, и диск осколками осыпался на землю. Будто чернильная ночь упала на землю, добродетельные и мужественные жрецы Храма сразу осознали, что совершили ужасную ошибку.

– Жена, – взревел Король голосом, который пригнул отдаленные горные пики. – Неси мне мой меч!

И Аесма принесла королю его тяжелый меч из кости, что мог единовременно резать тридцатью шестью способами, и он обвернулся ужасным черным пламенем, что могло сжечь землю, и немедленно впал в неистовство. Сперва он сокрушил жрецов и странствующих святых, что явились, чтобы защитить храм, ибо их посохи и отглаженные передники не могли ничего противопоставить и лишь обратились в головешки под его натиском. Он опрокинул белые величественные колонны Храма, и обратил алтари в угольки всего лишь жаром своего тела. Большая часть зевак и прихожан были забиты и разорваны на кусочки завихрениями от его движений, и Храм был поглощен адским пламенем.

Довольный своей работой, Король отвернул свой красный взгляд от храма и увидел, что вся земля нетронута и чиста, что сильно оскорбило его. Он сделал пять огромных шагов по земле, и каждый его шаг сжигал лес и дробил его деревья в щепки. И с пятым шагом он оказался у владений короля Мавамари Ио, что были сияющим белым городом, с аккуратными аллеями и зеленеющими бульварами с позолоченной брусчаткой, где с давних пор почитали великий Солнечный Диск. Заметив приближение Короля, городской охранник затрубил в великий сигнальный горн, и на его призывный клич явилось пять тысяч вооруженных мужей в доспехах из блестящей рыбьей чешуи, и их колесницы были запряжены лошадьми, подкованными серебром. Воины этого города могли натянуть лук тяжелее любого человека из пятисот царств, они были храбрыми и праведными людьми, бородатыми и мускулистыми от трудов и тренировок. Они обрушили на Короля свои стрелы, но тот снова поднял свой щит и обратил смертельный ливень в жалкий дождик.

Король наотмашь ударил своим мечом, который резал тридцатью шестью способами, и он взрезал воздух яростным ужасным ветром, что разметал на куски стены города, разом убив семьсот человек. И очень скоро красные глаза Короля взирали лишь на пепел, где раньше стоял величественный город, и он был доволен. Аесма же, в свою очередь, была так поглощена любовью, что могла лишь сидеть в немом восхищении на дымящихся руинах храма и наблюдать, как ее будущий муж приносит опустошение на земли вокруг. Но довольно скоро ей пришло в голову, что церемония бракосочетания все равно должна состояться, так что она поднялась на ноги и бросилась вслед за Королем, по следам его разрушений.

И воистину, следы те множились многократно. В первый день своего неистовства Король сравнял с землей десять городов и убил множество полубогов. На третий, он стер тридцать пять городов, убил сто тридцать два полубога и обратил в руины двадцать храмов. А к седьмому дню он до основания разрушил девяносто пять городов, убил пятьсот шестьдесят полубогов, насухо испарил семь морей, сжег дотла Институт Звезд, поджег реку Улаптиду и прикончил бога Ун-Утрама в единственном сражении. И каждый день Аесма следовала за ним, одурманенная любовью, чиня его потрепанное в битвах снаряжение, воспевая ему хвалу. Но когда солнце заходило, и единственный свет шел от городов вокруг, преданных огню Королем, Аесма хватала его за лодыжку и молила:

– О муж мой, вернешься ли ты в храм со мной? Неужто ты забыл о нашей церемонии?

Это очень раздражало Короля, который, по правде, не очень-то считался с Аесмой, и в его маленьком и унылом сердце не могло зародиться ничего столь бесконечно сложного, как любовь. И, мало-помалу, Король совершил ту же ошибку, что и жрецы Храма. Он стал наслаждаться своим завоеванием, и в нем крепла уверенность в своей победе, ибо выжженные полосы резни и разрушений, проложенные Королем, были видны даже из дома речей ЙИСУН, и дым был таким густым, что застил солнце почти для целой половины творения. Великие и могущественные армии объединились против Короля, и расшиблись в пыль о его доспехи, и куда бы он ни шел, он оставлял за собой море умирающих людей и лошадей. Даже в метапространственных чертогах и плоскостных владениях Богов стали обращать внимание на Короля и собирать свои небесные воинства. Боги войны опоясали свои чресла и укутались в пышущие доспехи, и призвали свои фехтовальные искусства к битве. Великие Боги Справедливости созвали младших Богов Справедливости оттуда, где те измывались над Огамом, и вместе они подхватили свои копья, облачились в расплавленный закон и отправились на поле битвы.

Но даже сами Боги едва ли смогли замедлить свирепое неистовство Короля. Сражаясь изо всех сил, они не смогли нанести ни единой раны Королю, заключенному в неуязвимое снаряжение. И король не спал и не уставал, потому что его ненависть к творению, его жгучая ярость к безвкусной красоте вселенной давали ему ужасную силу Желания, которая наполняла его конечности непреодолимой мощью. Он расщепил дымящиеся копья Богов Правосудия, отбросил Богов Закона ударом от щита и сражался с Сивраном, Богом Завоевания, семь и еще один день, прежде чем тот, истощившись, удалился в свой паланкин.

Так что и вправду, победа Короля казалась делом решенным. И именно тогда, в разгар своего завоевания, он и решил избавиться от Аесмы.

– О муж мой, вернешься ли ты в храм со мной? – спросила влюбленная Аесма в двадцатый раз.

Король посмотрел на нее своими ужасными красными глазами и процедил:

– Сгинь, букашка! Ты послужила своей цели, теперь поиграй в золе немного!

Он поднял свой меч, что мог резать тридцатью шестью способами одновременно, и обрушил на Аесму такой могучий удар, что тот отправил ее в полет вдоль всего мира, начисто выдув из нее всю любовь. Упав на землю, Аесма вновь залилась слезами. Она раскачивалась из стороны в сторону, всхлипывая, пока не обнаружила, что пробирается сквозь пепел Храма Солнечного Диска. К тому времени она плакала уже добрых полтора дня, поэтому глаза ее были очень воспалены и помутнели от огненных слез. Но все же она видела достаточно хорошо, чтобы отыскать жалкую и грязную фигурку Иерофанта Храма, что ковылял сквозь курящееся месиво, что раньше было величественным залом собраний, с останками тех, кто раньше был его прислужниками.

– О, учитель! – всхлипнула Аесма, мотая Иерофанта из стороны в сторону. – Я ведь сделала, как вы говорили! Я следовала правилам вашего храма! Я слишком зла и поэтому должна быть так наказана?

– Ты ужасная, гнусная тварь! – возопил Иерофант в гневе. – Погляди, к чему привела твоя глупость! Ну-ка вставай и исправь все немедленно!

– Ох, мой муж ударил меня, – пожаловалась Аесма. – И теперь мое сердце страдает от боли!

И она всхлипывала и каталась по земле от жалости к себе, посыпала себя пеплом и стонала. И тогда Иерофант понял, что совершил вторую и гораздо большую ошибку, чем попытка заставить Аесму в первую очередь выйти замуж. В попытках обуздать Аесму, он случайно устранил единственное оружие, которое можно было бы рассчитывать спустить на напыщенных дураков, таких как Красноглазый Король, как бы трудна ни была задача.

– Вставай! – прошипел Иерофант. – Ты должна сражаться!

– О, но это ведь против правил! – шмыгнула Аесма.

– Бесполезная ты идиотка! – разъярился Иерофант. – Великий Солнечный Диск разбит! Этот храм превращен в руины, и мир никогда не увидит подобного ему снова даже за всю историю творения! Да сами звезды пылают от зла, которое ты освободила! Кому какое дело, что тебя ударили?

Он был прав, говоря, что Храм никогда не восстановится. Но Аесма не слушала, внезапная мысль ударила ее, как камень, и она встала.

– Скажи! – сказала она, ощущая растущий гнев. – Если мой муж бьет меня, разве это не нарушает наши брачные обеты?

– Ты совсем тупая! – простонал Иерофант. – Вы ведь даже еще женаты не были!

– О как! – прорычала Аесма, поднимаясь и вновь становясь самой собой. – Я его в порошок сотру!

Она хорошенько вмазала Иерофанту и почувствовала себя великолепно. Затем она пустилась смертельным галопом сквозь обугленный, тлеющий пейзаж туда, где стоял Красноглазый Король, купаясь в разрушительной силе и опустошая мир вокруг огромными вспышками черного пламени и обжигающего пепла. Пять сотен богов сражались с ним в яростной сече, и зарево их пылающей битвы заслоняло сами небеса. Увидев его злобное лицо, Аесма мгновенно до краев наполнилась неудержимой яростью берсерка и стала выходить из себя, что было для нее привычным делом.

– Ты! – заорала она, хватая первое, что попалось под руку, а именно большой камень.

Она швырнула его с невероятной силой, но тот, ударив Короля в бедро, едва ли оставил царапину. Аесма была так зла, что сразу же ухватила следующую крупную штуковину в ближайшей досягаемости – ей стала бесхозная лошадь. Это была хорошо воспитанная лошадка, что раньше возила колесницу Бога Налогового Закона, Мантоса Ама, но Аесму это вообще не заботило. Она цапнула лошадь за гриву и бросила ее в короля. Та отскочила от его бедра, но он почти не отвлекся от своей жаркой битвы.

Это так разгневало Аесму, что она сграбастала следующий крупный снаряд, подвернувшийся под руку, коим оказалась лодка – мощная военная баржа длиной в сто шагов или больше, которую выбросило на берег, когда реку испарило от поступи короля. Она метнула ее в короля с чудовищной силой, но та, ударившись о заднюю часть его кольчуги, разбилась на тысячу деревянных щепок. В результате король слегка обернулся в сторону Аесмы, но в тот момент он так презрительно относился к ней, был так увлечен своей победой, что всего лишь издал надменный смешок, прежде чем вернулся к своему сражению и смел трех Богов войны взмахом своей руки.

Аесма не могла такого вынести. Она воткнула пальцы в землю и мощным броском запустила кусок поля битвы в Короля. Он ударил короля прямо в плечо, выбив его из равновесия, пока комья земли, люди, кони и остовы боевых машин разлетались повсюду.

– Что ты творишь, мелкое ничтожество! – взревел Король.

Он отбросил своих соперников и повернулся к ней лицом, нацелившись всеми своими боевыми и повелительными обликами, доспешными состояниями и искусствами вострых клинков в ее сторону. Это было внушающее страх зрелище.

– Я думаю, что ты самый красивый мужчина, которого я когда-либо встречала, – сказала Аесма, и она была при этом предельно искренней: – И ты с таким рвением подходишь к своей работе! Но ты ударил меня тем мечом, который режет тридцатью шестью способами, и, что более важно, ты позволил моей любви к тебе вытечь из меня, замерзнуть насмерть и иссохнуть на земле. И вот этого я простить не могу!

Она подскочила к королю, приняла свою разрушительную форму и обрушила на него град таких яростных ударов, что остальные пятьсот богов сомкнули свои щиты, оградив широкую арену вокруг. Но Король был могучим воином и не отступал, одетый в неуязвимые доспехи, сделанные для него Аесмой. Любой другой воин смутился бы, поняв невозможность победы в такой ситуации. Скоро стало ясно, что Аесма не в состоянии победить в битве с Красноглазым Королем. Он был так же быстр, как и она, лучше тренирован, а его боевые облики были более смертоносными. Большинство убийственных ударов Аесмы безобидно отскакивали от его щита, остальные же были отклонены чешуей его кольчуги.

Но Аесма не стремилась к победе. Ее неудачи всего лишь наполнили ее горячей безграничной яростью.

Свободной рукой она нашарила самый большой объект, что был рядом, а им оказалась соседняя гора, и с небывалой силой оторвала ее от основания и бросила в щит Красноглазого Короля. Гора разбилась с грандиозным гулом, а Короля отбросило назад, но все же он не отступал. Так что Аесма продолжила искать снаряды побольше. Она взмыла вверх, достигла небес и сорвала пролетающую луну с ее орбиты. И когда Король отшатнулся от удара горой, Аесма обрушила раскаленную в атмосфере луну прямо на меч Короля. Луна и меч были расщеплены на миллион кусочков, а поле битвы взлетело в воздух и обратилось в вихрь из кричащих людей, богов, лошадей, обломков камня и комьев земли. Верх и низ перестали иметь значение, и звезды были скрыты облаком разрушения. Но все же Король не отступал. Так что Аесма потянулась еще дальше и одну за другой стала хватать звезды и швырять их в Короля. Король же пригнулся и начал пробираться к Аесме, следуя за их огненными хвостами, пока они с ревом неслись к земле, исчезая в чудовищных взрывах. Он продолжал приближаться, даже когда его щит был взорван на куски, и ухватил Аесму за плечи, но она дотянулась до Глаза Ночи, который был такой большой звездой, что она проломила пространство-время и свалилась в дыру, бесконечно более огромную. Она колотила короля Глазом по голове, и, хотя он был ошеломлен и окровавлен, но все же сумел выбить его прочь из рук Аесмы, и в месте падения тот поглотил близлежащее лунное царство.

– Отступись! – заорала Аесма.

Но Король не отступил. Он был чрезвычайно глуп и все еще цеплялся за свои мечты о завоевании. И это позволило страху поражения проникнуть в его члены и ослабить его хватку. Вместо того, чтобы одним щелчком сломать Аесме шею, что было для него легче легкого, он не смог удержать ее в своем захвате.

Именно тогда Аесма сделала действительно невозможную вещь, так как к тому времени ее все достало по самое горло. Она согнула пальцы, крепко встала на ноги, сделала могучий вдох и потянулась, чтобы схватить ткань самого мира. И с оглушительным ревом она приподнялась, и все творение содрогнулось.

– Что ты задумала? – в ужасе завопил Король.

И другие Боги, которых швыряло из стороны в сторону в хаосе этого поля битвы, вторили ему, ибо это почувствовали все.

– Я собираюсь взять Колесо и колотить тебя им по голове, пока ты не сдашься! – отдуваясь, выдавила Аесма.

И Король понял, что это правда. Аесма действительно поднимала Колесо. Тогда-то он и осознал, что целиком и полностью проиграл, и отступил. Он сложил свой расколотый меч, сбросил свою потрепанную чешуйчатую кольчугу и развеял свой ужасный облик. И если и можно было сказать о нем что-то еще, так это то, что проигрывать он умел изящно.

И тем не менее, потребовались уговоры пяти сотен других богов и небожителей, чтобы убедить Аесму поставить вселенную на место, но в конце концов она это сделала. Она оставалась расстроенной все то время, пока Короля конвоировали обратно в Горнило Наказаний и запирали в еще более тесной клетке, и только немного взбодрилась, когда ключ повернулся в замке, был вытащен и расплавлен. Аесма предстала перед Паямом, который в то время был главным в Доме Речей ЙИСУН, и была приговорена к ста дням служения посудомойкой в качестве наказания. Как ни странно, Аесма казалась довольно послушной на протяжении всего судилища и покорно приняла свое наказание, по крайней мере, пока ей время от времени приносили вино.

– Кажется, ты изменилась, Аесма Тен Йондам, – обратился Паям к Аесме.

– Хватит с меня мужей, – уныло ответила Аесма. – Я думаю, что настала пора расти.

– Да? – очень озабоченно проронил Паям.

Остальные Боги в доме речей ЙИСУН тоже внимательно прислушивались, потому что были очень взволнованы тем, что же еще может пойти не так.

– Да, – подтвердила Аесма. – Я заведу собаку.