«Прежде всего, ты сожрешь все тела

И хоть просят свободы, они сгубят тебя

Вперед, раздави всех, кто пятится прочь

Волки теперь господа над тобой

Ненасытное пламя ползет по земле

И лишь шаг, чтоб съесть мир весь, остался тебе

Проглоти все деревья, озера, поля

Сокруши и луну, выпей реку до дна

Океана синее и глубже она

Поджигай, поджигай, пусть дотла все сгорит

Они учат победе, и править потом

Башен, что ты построил, не тронет никто

Они скажут, как страхи найти и взрастить

Пусть растут в твоем сердце, где стенам не быть»

 – Gojira, ‘Wolf Down the Earth’

Аэсма и Красноглазый король

Часть 1

Однажды и вечно была Аэсма Тэн Йондам, которая была очень могущественной богиней. Было у нее от двух до сорока пяти рук, она была исключительно сильна, и имела ненасытную красную жажду господства. Она умела улыбаться пятью способами, владела десятью из сорока пяти форм и знала все слоги Царственности, хотя и не понимала ни одного из них. В своем почерневшем сердце она взращивала множество злых замыслов и планов и разжигала неиссякаемую ярость против несовершенства Вселенной, что сделало ее одной из любимых спутниц ЙИСУНА. Она была слаба в Паткуне, терпеть не могла педантизм, а из-за своих непристойных шуток и грубых манер частенько оказывалась вышвырнута из дома речей ЙИСУНА.

В один из таких случаев Аэсму выбросили задолго до того, как она смогла добраться до вина. Ее вопль и звук удара о двери дома речей привлек почти два десятка святых паломников, которые проходили по Королевской дороге. Когда они подошли, и спросили, что с ней случилось, она напала на них и жестокая схватка продолжалась чуть менее пяти часов, и то было для нее в порядке вещей. Битва была настолько яростной, что расколола две блуждающих луны и уронила часть одной из них в изначальное море, которое тут же вскипело облаками пара.

«Другое дело», - выдохнула Аэсма, когда пыль осела, и море утихло. «Эй! - обратилась Аэсма к потрепанным и окровавленным паломникам, когда ее осенила мысль. - Где здесь можно найти вина?»

«Гнусная тварь! Если это то, что тебя насытит, отправляйся в великий и священный Храм Солнечного Диска, - прокашлял разгневанный паломник. - Испей там священного вина, а не привычного тебе молока разврата, и очисть свою зловонную душу!» Аэсма была признательна и, в знак благодарности, превратила человека в необычайно большую золотую рыбину, потому что ей нравилась красиво окрашенная рыба. Она схватила прядь застывшего света и изломала ее в форме двери. Это был старый, но популярный трюк, которому ее обучил бог Ун-Каон в обмен на краденные сладости, ибо Каон был ужаснейшим сладкоежкой. Звался этот трюк Разделением, ибо то было одно из искусств разрезания, которых есть тридцать и одно.

Аэсма выпрыгнула из кожи прямо сквозь дверь обратно в свою кожу, оказавшуюся с другой стороны через сплетение искривленных плоскостей пространства. Когда она явилась, храм, о котором говорил мужчина, лежал прямо перед ней. То было грандиозное, величественное здание с песочно-белыми колоннами, а Священный Солнечный Диск, закрепленный там, был виден на расстоянии пятидесяти, а то и шестидесяти лиг, так ярок он был.

Жрецы преподносили расположенному там большому алтарю Солнца возлияния и песнопения, воздавали дань уважения звездам, и в мельчайших деталях изучали природу человеческой души. Каждый из них был ученым и философом чистого и мужественного облика, и носил опрятно отглаженный передник. Он отвергал тщеславие и превозносил добродетели превыше всего. Члены храма проводили множество часов, размышляя о верных ролях женщины и мужчины, справедливых путях должного правления и способах, с помощью которых наилучшие качества человека могли бы быть укреплены в его теле, и его уме. И были у них огромные золотые весы, на которых верховный жрец измерял вес человеческих пороков против добродетелей. Это было место, влиявшее на мировоззрение просвещенных умов того времени, храм великой серьезности и моральных устоев.

И, конечно же, по этой причине Аэсма немедленно возненавидела его. На публичном богослужении она вытерпела минут тридцать.

«Это невозможно вынести! - взвыла Аэсма. - Ваши элегии тоскливы! Ваши святые - лжецы. Ваша молодежь бледна и слаба, а вино ваше на вкус как моча. А стоит здесь только перднуть, как тебе тут же начинают читать морали».

«Прочь, демон! - сказал Иерофанти и взмахнул своим посохом власти. Десятки жрецов стояли рядом с ним, облаченные в передники и обвешанные золотыми цепями. Свет добра и праведности обострил их благородные черты и суровые глаза.

«Если бы насилие не было запрещено в этом наисвятейшем храме, мы бы уже палками прогнали тебя прочь, - прогремел верховный жрец. - Мне жаль тебя, ползучая тварь, ибо твое черное сердце иссушено и истощено без руководства власти нравственности!»

«Зато мне хоть не приходится якшаться со старичьем!» - плюнула Аэсма в святую паству. Затем она спустила свою набедренную повязку и показала им задницу, к их великому ужасу. В конце концов, они достали палки, и ее вышвырнули из храма в мгновение ока.

«Найди себе мужа», - сказал раздраженный жрец и захлопнул дверь.

Аэсма подумала, что это совсем не плохая идея. Мужья, по слухам, были лучше собак. Она пустилась в путь, ее поиски вина оказались начисто забыты.

Аэсма крепко взялась за поиски мужа. Разделением она пятидесятикратно сломила солнечный луч и разделила свой разум на пятьдесят осколков, а осколки эти швырнула расплавленными каплями сквозь образовавшиеся бреши. Этот трюк она украла у Овис, подсматривая, как та купается. Каждый осколок обратился копией-обломком злобного тела Аэсмы и сеял неисчислимые беды, разоряя и опустошая земли, вселяя ужас в простой люд, просеивая народы вселенной в поисках мужей. Но по прошествии пяти часов разочарованная Аэсма уничтожила всех побочных себя в божественном огне. Это потребовало некоторых усилий, поскольку их свершения за столь краткое время оказались чрезвычайно высоки, а одна из копий даже возвела себя в королевы.

Раздосадованная, она решила спросить совета у Бога Ун-Огама, к которому частенько приходила со сложными вопросами. Огам как раз был в своем Белом Аспекте и, следовательно, чуть более расположен к размышлениям. Однако он был свирепым богом сражений, а не философом, и поэтому редко давал дельные советы. Но Аэсме все равно нравилось его посещать, так как он был старше ее и любил подраться. Итак, Аэсма направила свою колесницу в сторону пропитанного кровью поля битвы, где Огам сражался с дюжиной мелких богов справедливости, и приземлила ее прямо посреди схватки. «Огам! - крикнула Аэсма. - Найди мне мужа! Уж точно у тебя найдется раб, который подойдет!» Но тогда Огам не слышал Аэсму, ибо был в неистовой ярости и сгибал великий шест птицеголового бога Закона УН-Гума напополам. Закончив свое дело, Огам зашвырнул Гума на солнце и слегка успокоился. Они с Аэсмой были очень близкими друзьями.

«У меня-то множество рабов, - сказал Аэсме Огам. - Но никто из них не подойдет тебе, сестренка. Никто не ровня тебе. Возвращайся-ка ты попозже, и я найду тебе великого, громогласного бога в супруги, упрямого как бык и мощного как слон!»

Недовольная Аэсма ударила Огама прямо в лоб. Но Огам едва ли заметил, так как его череп был толще крепостной стены. И по мнению Аэсмы, это было одним из его лучших качеств. «Я ждала достаточно! - вскипела Аэсма. - А недавно вот меня отчитали лишь за то, что мне хотелось капельку вина! И если ты не можешь подобрать мне равного, скажи же, кто мне ровня?!»

Аэсма и Красноглазый король

Часть 2

Огам озадачился, но был спасен, когда Боратус Серебряных Весов врезался в него своей шестиколесной колесницей, сбив его с ног и избавив от необходимости отвечать. Остальные десять богов справедливости сразу же вместе набросились на Огама с палицами, шестами и священными посохами, и начали его неистово избивать. Аэсме это показалось уморительным.

«Ты, злобное отродье! - сплюнула Ис-Ператор Корона Правды. - Как осмелилась ты стоять там и гоготать? Изыди. Мы наказываем тирана Огама за его пьяные непотребства, совершенные над Владычицей Башни Лепестков».

«Ох и хреново же у вас получается, - заметила Аэсма, давясь смехом. И то была чистая правда. Огам вырос высотой в десять этажей, так что удары богов справедливости для его могучей шкуры были, что спичечные тычки. Боги набросились на него в надежде распять его осколками лунного света, но прежде чем они смогли пронзить его, тот отрастил множество рук, схватил их за плащи и обрушил на них град ударов, которые превратили бы нормальных людей в кашу..

Ператор сжала свой шест так, что костяшки побелели, и окинула Аэсму презрительным взглядом. «Тогда поди прочь. Разве тебе больше нечем заняться?» - прорычала она. Богиня всерьез раздумывала, чтобы прогнать Аэсму посохом, как уже неоднократно делала прежде.

«Не собираюсь, пока Огам не скажет, кто мне ровня!» - возразила Аэсма.

«Тупица! - фыркнула Ператор. - Кто угодно затруднился бы найти тебе равного в греховности. Вряд ли найдется кто-то с душой столь же запятнанной злом, кроме, разве что, Красноглазого Короля, которого держат в Горниле Наказаний, и он исключителен в своих свершениях!» Ператор осознала свою ошибку, но было уже слишком поздно, ибо Аэсма вскочила в свою колесницу и взмыла в небо.

Горнило Наказаний было ужасным местом. Однажды старому богу Муаму не понравилось, под каким углом солнечные лучи падали на его гору. И в связи с этим он совершил трудное путешествие до края вселенной, где нашел одно из древних деревьев, что поддерживали углы мироздания, и выстругал из одной из ветвей жердь в два с половиной миллиарда лиг длиной. Дотащившись обратно от края до центра и воткнув там жердь глубоко в землю, он провернул на ней мир, как на оси, на пять градусов, и был тем доволен.

Мировая ось была изъята, но дыра, оставленная ею, осталась. И на полпути до дна той дыры располагалось Горнило, которое было погружено в вечный хтонический мрак. То была могучая крепость, железный сосуд, полный до краев худших и самых презренных существ, оскверняющих землю, и по этой причине он был заключен так глубоко и далеко от взглядов невиновных. Горнило было приковано к стенам ямы гигантскими цепями, достаточно большими, чтобы по ним мог пройти человек, и у него было сто и еще пять часовых - могущественных святых порядка, облаченных в белые скорбные одеяния. Каждый святой погрузил свои глаза в ртуть, сделав их слепыми к мирской суете, но способными четко распознавать скверну в душе любого посетителя. Именно по этой причине, когда прибыла Аэсма, все сто и еще пятеро с огромной прытью сошли со своих сторожевых вышек и выстроились в боевые порядки.

Сперва святые были в ужасе, потому что очень ясно осознали, на них идет порождение ужасного зла, и на мгновение даже подумали, что сбежал один из их заключенных. Но потом они узнали Аэсму, и все тяжело вздохнули.

«Я здесь за Красноглазым Королем!» - провозгласила Аэсма.

«Король не никогда узрит поверхность земли вновь, - выкрикнул один из святых. - Он в ясных и понятных выражениях провозгласил свою враждебность силам добра. Он поглотитель солнца и разрушитель мира, тиран и демон незамутненной злонамеренности».

«Звучит просто восхитительно, - улыбнулась Аэсма. - Так когда я смогу его увидеть?»

Святые сощурили серебряные глаза и выставили копья в сторону Аэсмы, словно изгородь из лезвий, потому что хорошо ее знали. «Никогда!» - сказали они в унисон.

«Великие святые! - взмолилась Аэсма. - Прошу, смилуйтесь над бедной отчаявшейся девушкой! Я всего лишь хочу взглянуть на этого злобного короля. Ну, должно же быть какое-то задание, которое я могу выполнить, чтобы доказать вам свою полезность?»

С великой неохотой святые приподняли свои копья на частичку дюйма, потому что в голосе Аэсмы послышалось истинное отчаянье. Они принялись за тихое и мрачное обсуждение, поскольку среди них жила общая вера в искупление, как бы ни была мала его вероятность. Среди многих великих богов справедливости считалось, что Аэсма на самом деле тупица, и ее не следует обвинять в обширном и разнообразном списке ее проступков против общего блага.

«Так и быть, - хмыкнул один из святых. - Вот тебе задания. Во-первых, найди имена сорока двух истинно непогрешимых людей. Ибо, если взор твой недостаточно проницателен, чтобы найти непорочность среди упадка этого мира, то нет у тебя способа пройти сквозь эти залы с чистыми намерениями».

«Хорошо», - сказала Аэсма.

- Следом ты должна принести нам сердце левиафана, которое дается лишь тем, кто ведом праведными целями».

«Хорошо», - сказала Аэсма.

«И еще ты должна знать, - продолжал святой, - что не можешь вырезать сердце или отобрать его насильно. Оно должно быть живым, и мы должны увидеть доказательство его добровольного подношения. Даже величайшие из рыцарей-искателей были отвергнуты одним из могущественных зверей за малейшие признаки зла».

«Затем ты отправишься на святую гору Сабот-Ур, где монахи Пустого Голоса хранят тишину. В течение года и дня ты должна обитать на этой горе и не произнести ни слова. Ты должна отказаться от всех своих вещей и стать столь же обнаженной, как в день своего рождения, но избавив себя ото всех похотливых стремлений и чаяний плоти. Ты должна отбросить свои боевые воплощения и приспособленные для насилия формы. Ты должна избавиться от поэзии разрушения, сломать свое оружие и очистить свои легкие от дыхания смерти. Принеси нам тогда метку от настоятеля, которая докажет, что ты прошла испытания. С сердцем и меткой, лишь с тем и другим, мы позволим тебе глядеть на злобного Короля.

«Звучит слишком сложно, - возразила Аэсма. - Давайте вместо этого подеремся».

К великому ужасу святых, это и произошло. Битва длилась полтора дня. И так много раскаленной крови Аэсмы разбрызгалось вокруг, что она проплавила три железных цепи, которые удерживали Горнило на месте, и то накренилось. Позже из-за этого Горнило, качнувшись, врежется в стену ямы и треснет, выпустив на поверхность сто пятьдесят самых злых существ в мире, которые натворили столько бед, что потребовалось несколько войн и поддержка не менее двенадцати высших богов битвы, чтобы отловить их.

Святые были очень могущественны и смогли сразить, по меньшей мере, пять боевых обликов Аэсмы, но к концу боя она всех их сбросила в яму, куда они падали семьсот лет, прежде чем ударились о дно и начали свое трудное восхождение обратно. Она выдернула копья из своей плоти, проломила врата Горнила и похромала вглубь его тесных и запутанных коридоров. Там, внутри самой глубокой ямы, она увидела крошечную тюремную клетку с прутьями из раскаленного докрасна железа, что постоянно обжигали своего постояльца. И обитателем этого жестокого узилища был покрытый угольно-чёрной дымящейся кожей Красноглазый Король.

И воистину, как сразу увидела Аэсма, то было существо исключительной злобы. И хотя кожа его почернела от огня и до кровавого мяса растрескалась из-за его темницы, ни один его мускул не дрогнул от этих ужасных пыток. Клубы темных маслянистых испарений поднимались от обугленного тела, и лицо его было лицом жестокого тирана. Но самой заметной его особенностью были глаза, которые горели безумным и голодным красным светом. Когда Аэсма увидела эти глаза, то сразу поняла, что это искры ужасного темного пламени, что пожрет целый мир, если дать ему разгореться.

Они были как прорези, из которых лился свет разрушения, который озарит конец вселенной. Именно по этой причине Аэсма мгновенно влюбилась в него.

Аэсма и Красноглазый король

Часть 3

Это стало серьезной проблемой для Аэсмы, ибо прежде она не испытывала любви ни в каком ее проявлении, поэтому сначала ей показалось, что она сильно заболела.

«Прекрати немедленно! - задохнулась она, схватившись за грудь. - Ты используешь какое-то грязное искусство, чтобы взорвать мое сердце!»

«Ты что еще за негодное недоразумение? - скривился Красноглазый Король. Голос его был похож на пересыпающийся прах, и поговаривали, что единожды услышав, его уже нельзя было забыть до конца своей жизни. Он мог превратить нормального человека в лепечущее, разбитое ужасом нечто. Аэсма же просто влюбилась еще немного.

«Ты! - закричала она, тяжело дыша и покрываясь потом. - Я требую, чтобы ты стал моим мужем!» Красноглазый Король не ответил, и Аэсма была ошеломлена. Большинство своих проблем она решала довольно просто – превращая их в кровавое месиво, но ее обычный подход, похоже, был неприменим в данном случае. Она основательно застопорилась.

Я превращу тебя в кровавое месиво!» - сказала она нерешительно.

«Странно угрожать таким человеку в клетке, - хмыкнул на это Красноглазый Король. - Я отказываюсь».

Сердце Аэсмы снова подскочило, и, к ее огромному удивлению, ее лицо исказилось в страдальческой гримасе горя, и раскаленные слезы пролились из ее глаз бурными ручьями, прожигая железный пол.

«Да что же ты творишь со мной!» - взвыла она в замешательстве.

«Ничего», - недоумевая ответил Красноглазый Король.

Но Аэсма его уже не слышала, потому что она бежала, рыдая, из самой глубокой ямы Горнила к его выходу, и слезы ее прожигали дыры в полу на всем ее пути. И как только она выскочила наружу с дымящимися глазами, она нащупала мельчайшую частичку вещества, которую только смогла найти, и разрушила ее со взрывом, столь мощным, что языки белого пламени рванули вверх и вниз по шахте и вышвырнули ее прочь из ямы на поверхность, где она схватила луч света и сломила из него дверь, сквозь которую могла бы путешествовать. Когда она проскочила сквозь эту дверь, ее встретил ясный и непоколебимый свет, ведь она вернулась в единственное место, где, по ее мнению, должны были хоть что-нибудь знать о мужьях - Храм Солнечного Диска.

Приземлившись, Аэсма взбежала по ступеням храма, истекая раскаленными слезами, и так исступленно забарабанила в двери великого храма, что те слетели с петель. Они пролетели сквозь полуденное собрание, отправив прихожан в полет и полностью уничтожив большой и величественный Алтарь Философии. В любое другое время Аэсма нашла бы это забавным, да только слезящиеся глаза и прыгающее сердце до ужаса пугали ее, поэтому, когда сотни мужественных священников храма собрались, чтобы избить ее посохами, то обнаружили, что она сердечно извиняется, чем были невероятно потрясены.

«Что со мной не так?» - воскликнула Аэсма.

Священники начали торопливое и бурное обсуждение, после которого Иерофант сказал: «Похоже, тебя мучает разбитое сердце».

«Я думаю, что умру!» - пожаловалась Аэсма.

«Уверяю тебя - этого не случится, - успокоил ее Иерофант без особого сочувствия в голосе. - Но как ты оказалась в таком положении?»

«Я нашла себе мужа, как вы и предлагали, - рассказала Аэсма. - Но он не женится на мне!»

Громкий многоголосый ропот вознесся над жрецами, и они вступили в жаркие споры. Некоторым из них сразу же захотелось палками выдворить Аэсму прочь, независимо от правдивости ее слов. Другие не могли поверить, что столь злобное существо смогло полюбить. Но мнение, которое в конце концов взяло верх, было скорее самообманом и навеяно совершенно ошибочным пониманием ситуации: если Аэсма действительно нашла мужа, то станет намного более полезной, имея человека, который бы смирял ее чудовищные и мерзкие привычки. Священники были твердо уверенны в том, что нравственный авторитет хорошего мужа может извлечь светлые женские добродетели даже из самых ничтожных существ, и потому они перестали видеть в Аэсме примитивную и гнусную тварь, не заслуживающую искупления, и стали считать ее своим великим достижением и подтверждением собственной праведности. В своих просвещенных умах они принялись воображать влияние и репутацию, что дало бы обуздание и укрощение Аэсмы, самой скверной и презираемой из богинь. То была невероятная ошибка.

«Аэсма Тен Йондам, - сказал Иерофант, - ты действительно хочешь мужа? Ты нашла мужчину, способного противостоять твоим женским чарам? Жрецы этого доброго и святого храма вряд ли могут поверить, что ты и вправду смогла».

«Но я смогла! - возразила Аэсма и вытерла глаза от огня. - Что же мне делать?»

«Ты должна пообещать подчиниться его высшей воле, - строго начал Иерофант. - Общепринято, что женщина должна делать для своего мужа три вещи: готовить ему пищу, латать его одежду и повиноваться каждому его приказу без вопросов. Взамен он будет тебе защитником, проводником и советчиком и не поднимет на тебя руки в гневе. Иди к своему избраннику и пообещай ему это, и он обязательно возьмет тебя в жены».

Аэсма едва сдерживалась, чтобы не избить Иерофанта, потому что она ненавидела заповеди, а еще ненавидела, когда перечисляют по три вещи. Но единственный раз в своей жизни ее отчаянное желание заполучить мужа пересилило ее природный инстинкт - применить насилие непосредственно к своим проблемам. Это было для нее крайне обременительно, но не было среди богов равных Аэсме в силе стремления, ибо она была Мастером Желания. Поэтому, когда жрецы увидели, как она дергается от их заповедей и в страхе приготовили свои посохи, Аэсма просто опустилась на колени и довольно неловко склонила голову, потому что была непривычна к подобным вещам. «Я сделаю, как вы говорите, - сказала она, и дрожащим голосом повторила все, что сказал ей Иерофант».

Жрецы были в восторге. «Иди же, и приведи сюда своего мужа, - сказали они. - И мы соединим вас узами священного брака, под сенью великого Солнечного Диска». Они были крепко убеждены, что была одержана великая победа нравственности, и с огромной гордостью и воодушевлением глядели на Аэсму, когда та схватила солнечный луч и отправилась на нем обратно в Горнило Наказаний.