←80/171→

Загрузка…

Мы сидим на ступеньках в падике и взахлеб обсуждаем свои приключения. Она рассказывает, какие виды строительной техники собирает в своих гаражах. Есть у нее эта страстишка – собирать необычные машины. Мне не понять, но я рад, что у нее есть хобби.

Я рассказываю про таблетки. Я чертовски скучный человек, и, если вам не повезет со мной столкнуться, я буду рассказывать про таблетки. Но она слушает, положив ящик мне на плечо. Экран светится розовым светом. Показывают горы.

- … И знаешь, чертовски лень что-либо делать, сутками сижу,скоро к стулу прирасту…

Она кладет ладонь мне на грудь прерывая:

- Ты же знаешь, зачем ты здесь?

Я сглатываю образовавшийся ком в горле. Беззаботная болтовня позволяла отвлечься.

- Твое лечение начинает работать. Тебе пора брать себя в руки, жить в свое удовольствие, полноценной жизнью. Я тебя торможу. Поэтому я не показывалась так долго, надеялась, что ты просто забудешь обо мне и пойдешь дальше… Но, видимо, нам придется официально прощаться.

Я гнал от себя эту мысль. Но она права.

- Психоз сильно ранил тебя, но пора через это переступить.Ты не можешь всю жизнь с этим носится. А пока я рядом… Ты никогда не будешь единым целым. Ты так и останешься рас-ще-пле-нным – произносит она по слогам. Это я знаю тоже. Я думаю возразить, но она читает мои мысли и мои возражения несостоятельные. Я не знаю, сам я пришел к этому выводу, или она вложила мне его в голову. Вообще разговор, произнесение слов – чистая формальность. Мы можем просто обмениваться мыслями. Но так… Уютнее, что ли.

- Я пряталась столько времени, но поняла, что сам ты на это не решишься. Тебе пора бросать это сумасшествие. Становится обывателем, без голосов в голове, делать карьеру, зарабатывать деньги, вот это вот всё. У тебя есть лечение, ты знаешь, куда двигаться – при этих словах она встает, сбрасывая куртку на пол. Она выглядит худой и замученной, видимо, прятки лишали её сил. В стене перед нами возникает дверь. The Дверь в моем сознании выглядит как проход в кабинет главного врача – обитая войлоком, с железной ручкой, на ней табличка, но надпись не прочитать – она стерта. Подойдя к двери, она оборачивается на меня, и я знаю, что она улыбается – жалко, затравленно, со страхом. Я пытаюсь представить, какого это – начать существовать, только что бы узнать, что ты болезнь и должна уйти. Телевизор показывает белую комнату, в которой мы провели часы, общаясь и строя планы. Кажется, она ностальгирует. Тонкие пальцы начинают поворачивать ручку двери.

Ветка А.

Я киваю. Она права. Мы взрослые люди и должны действовать разумно. Впереди много работы. Не буду же я до старости жить с голосом в голове? Я поднимаю руку, в знак прощания. Решился бы я на её месте сделать это? Насколько мужественным надо для этого быть? Наверное, из нас двоих ей надо было быть мужиком. По экрану пробегает полоса помех. Она открывает дверь, за которой – абсолютно непроницаемый, «густой», белый свет. Она делает шаг и тут же исчезает в белом облаке. Вот и все. Всё кончилось. Все еще не веря своим глазам, я выхожу из подъезда и подхожу к вернувшейся волге. Водитель сочувственно предлагает сигарету:

- Что, отшила, да? Я же говорил, цветы купи…

Ветка Б.

К черту. Я не могу себе этого позволить. Вскочив, и чуть не упав, я подбегаю, и с ноги бью по двери, отчего она растворяется в стене. Я безнадёжен.

Она смотрит на меня с радостью и печалью одновременно. Мы просто стоим в тишине, и я держу её за руку.

- Такое ребячество… - говорит она смущенно, но довольно.

- Я не могу тебя отпустить. Я идиот. – пожимаю я плечами.Она шутливо стукает меня по голове ладонью.

- Не ругай себя… Спасибо. Ты действительно очень зря это сделал… Но спасибо.

Оставшееся время мы подчеркнуто говорим о разной ерунде. Она просит больше общаться с людьми, следить за собой, заниматься спортом. Я пересказываю книги, которые читал. Она читала их со мной и знает их содержание, но все равно слушает. В какой-то момент она спрашивает:

- Почему ты перестал рисовать?

- Оно все равно никому не надо – отвечаю я.

- Мне надо – говорит она почти шепотом – для меня это очень,очень важно.

Я знаю. Я думал, если она уйдет, положить болт на все, но теперь… Видимо, придется продолжать. Ей это нужно.

— Это наше с тобой, общее дело – продолжает она очень тихо – мы вместе рисуем, это же здорово, правда?