Римское жертвоприношение - это обед, предложенный богам. Римляне приходили в храм, где живут боги, звали богов на пир и предлагали жертвы - еду для пира. Жертву закалывали, разделывали, потом делили между участниками пира - внутренности готовили и отдавали богам - сжигали на алтаре, а оставшуюся ("профанную") часть мяса готовили и съедали люди после завершения ритуала. В храмах Геркулеса сохранился до времён Цезаря древний запрет не выносить жертвенное мясо за ограду храма, так что благочестивым квиритам приходилось, наверное, постараться, чтобы съесть целого быка не выходя из пределов священного места.
На этой странице как раз изображён двор храма Геркулеса после жертвоприношения, когда храмовые служители раздают у ограды храма мясо участникам службы, а рядом ещё дымятся угли на алтаре.

Единственное слово в латинском для обозначения мага -  veneficus, на русский оно может переводиться как "(злой) колдун" или как "отравитель", любой veneficium, будь то отравительство или колдовство, был в Риме по закону Корнелия Суллы тяжким преступлением . "Magus" же было словом учёным и греческим и тоже для простого римлянина обозначало зловеще-загадочного чужака откуда-то с далёкого востока. В общем, даже понятия для доброго волшебника у римлян не было, так что честняге Вибию конечно, трудно поверить, что Мутинец не таит зловещих планов.

Ни Мутинец, ни Вибий, похоже, не читали Геродота (впрочем, они и говорить-то по-гречески не умеют), который приводит в "Истории" такой случай: 

Когда персидские послы прибыли в Бранхиды, то Аристодик от имени всех обратился к богу с таким вопросом: «Владыка! Пришел к нам, умоляя о защите, лидиец Пактий, чтобы избежать лютой смерти от персов. Персы же требуют у кимейцев его выдачи. А мы, хотя и страшимся персидской мощи, не смеем выдать просящего защиты, пока ты ясно не укажешь, что нам делать». Так вопрошал Аристодик, а бог изрек им опять тот же самый ответ, повелевая выдать Пактия персам. Тогда Аристодик, обдумав заранее свои действия, поступил так: он стал обходить вокруг святилища и разорять гнезда воробьев и разных других птиц, которые нашли себе приют при храме. В это время, как говорят, из святилища послышался голос, взывавший к Аристодику так: «О нечестивейший из смертных! Зачем дерзаешь ты на такое деяние? Зачем  изгоняешь ищущих защиты из моего храма?»

Итак, по Геродоту выходит, что боги-олимпийцы и птиц, вьющих гнёзда в храме, принимали под своё покровительство.