Рузен: Очень любопытно.  Тоже свежая идея.  Надо бы её запомнить, она во многие загадки, если подумать, может красиво влезть.  Но нет, факты – это следствие происходящего, а не причина.  

Матэс: Хм.  Кстати говоря, в прошлых загадках мы сталкивались с подобной проблемой, с удалённым убийством, только там убийце следовало оставаться в комнате, а тут – убивать человека в другом месте.  К чему я это – ведущий, а не подходит ли одно из наших старых предположений к новой загадке?  Например, про котёл с кислотой и прочее?  Если подумать, кстати, только что я высказал десятки предположений за один вопрос.  Зачтутся они мне, интересно?  Впрочем, нет, не зачтутся, конечно.  

Рузен: Верно подметили, считаются ведь только новые идеи.  Но нет, старые ваши предположения, как минимум из прошлой загадки, как самой похожей не эту, не являются ответом на шестую. 

Изель: *шепчет что-то Айстлин*

Айстлин: *шепчет что-то в ответ* 

Айстлин: Хм. 

Айстлин: Кстати, у этой загадки есть одно отличие от прошлой.  Если там все официально выжившие были недоступны, то здесь они могут использоваться без труда.  Как насчёт «убийца подговорил кого-то из выживших, или обманом заставил кого-то из выживших убить другого, а сам в это время убивал третьего»? 

Рузен: Ха-ха-ха.  Ну, вообще-то, это верно. 

Матэс: Что-о?  Серьёзно?!  

Рузен: Прошлые две загадки хорошо были защищены от менее опытных решателей загадок, поскольку ответы там не совсем очевидные.  Эта загадка, которая идёт после них, имеет ответ весьма простой, а потому неплохо защищена от уже более опытных мастеров загадок, которые, помня прошлые, рассматривать простые ответы элементарно не станут.  

Матэс: Но ваши загадки как произведение искусства теряют немало ценности из-за вот этой шестёрки. 

Рузен: В том и дело, что мои загадки – это не произведение искусства, а средство вырывания из ваших ртов слов «мы сдаёмся».  Ответы сами по себе не должны быть красивыми – они должны быть хорошо защищены и только.  Другое дело, что, благодаря вам, немного искусства нам всё же перепадает, поскольку мы можем наслаждаться вашими гипотезами, но ожидать удовольствия от разгадок – странное дело для опытного, как вы говорили, разрушителя загадок, хе-хе.  

Матэс: Не могу согласиться!  

Рузен: А много ли вы загадок знаете, в которых ответ звучит красивее, чем «невозможное» условие?  Не задумывались, почему почти все авторы, включающие в свои художественные произведения разгадывание загадок, оставляют их неразгаданными?  

Матэс: Ладно, едва ли этот спор нам что-то даст, да?  А вы же можете довольствоваться тем, что позволили кому-то разгадать загадку за вас, девушка-на-А.  

Айстлин: …

Айстлин: Буду довольствоваться, конечно, ведь счёт теперь три – два с половиной в мою пользу.  Не стану жаловаться, в общем.  

Изель: На самом деле, я не совсем это предполагала.  

Айстлин: На самом деле, именно это.  

Матэс: …

Рузен: Как резко все замолчали.  Ну что, продолжим?  

Айстлин: Да, давайте продолжать.  Седьмая загадка, загадка, где, в теории, осталось всего двое выживших, и где один из них умирает, пока последний находится в другой части дома.  

Матэс: …какая хилая попытка.  Нет, это вы рано.  ОТЛИЧНО, друзья, давайте приступать к седьмой загадке, где, по словам ведущего, был убит предпоследний, именно убит, это не самоубийство, не ловушка и не несчастный случай.  

Айстлин: Радикально изменили!  Ладно, освобождаю вашу роль, комментатор вы наш.  Я полагала, вы деморализованы, потому пыталась помочь.  

Матэс: Ха.  Ха.  Ха.  Итак, в бой!  

Матэс: Хватит, к делу давайте, к де--лу.  Моё предположение – был использован один из методов, что мы предлагали в прошлых загадках, ведь многие из них прекрасно объясняли удалённое убийство.  Раненый уползающий человек, чаны с кислотой и всё-всё остальное. 

Рузен: Ага.  Но нет, так уж удачно сложилось, что нет, это не так, и ни один из предложенных вами способов в этой загадке не использовался, факт. 

Айстлин: Я тоже должна предлагать очевидности, потому скажу, что в убийстве участвовал выживший из четвёртой загадки.  

Рузен: Участвовал? 

Айстлин: Именно, участвовал, был задействован каким-то образом.  

Рузен: Как размыто и нечётко!  Точно не хотите пояснить, а? 

Айстлин: Если это возможно, если вас не затруднит опровергнуть это – точно не хочу, конечно. 

Рузен: Ладно, ладно, в этот раз принимаю ответ, но опровергаю гипотезу – герой четвёртой загадки не принимал участия в загадке номер семь. 

Айстлин: А герои третьей?  Они тоже очень даже могут быть живыми, как мы помним. 

Рузен: Нет, про них ничего не скажу пока что. 

Матэс: Всё хитрите с ними что-то.  Если бы они выжили на стороне убийцы, все прошлые преступления можно было бы осуществить проще, потому, если и уцелели они, то как жертвы.  Запомним это и двинемся дальше. 

Изель: И что же, мы совсем ничего не знаем о жертве?  Ни как он выглядела, ни чем или где убита, ни, не знаю, была ли она покрыта кровью? 

Рузен: М-м… разве что изнутри, как все нормальные люди?  Впрочем, нет, я этого не говорил, и нет, увы, разгадывающие ничего об этом не знают, действительно. 

Аэрон: А что если «особняк» - это не только дом, но и территория вокруг него?  Тогда жертва могла находиться на границе территории этой самой, где его убил кто-то снаружи, пусть даже одиннадцатый. 

Изель: Особняк – это всё-таки только дом, но… 

Матэс: Но мы не опровергаем ничего за ведущего.  

Рузен: Точно!  Но нет, оба находились в особняке, где особняк – это, ну, дом.  

Айстлин: Кстати говоря, мы совсем-совсем не игрались с болезнью, а ведь следовало бы.  Я предполагаю, что один из симптомов болезни – состояние, которое можно легко перепутать со смертью.  Тогда седьмой или кто-то из прошлых загадок могли на это попасться или использовать это.  Впрочем, любой другой интересный симптом нас тоже утроит. 

Рузен: Ну, главное, что в итоге поиграться не забыли!  Впрочем, нет, речь идёт о скучной смертельной болезни.