«Кассардис мгновенно понял, что слова Премудрой Лягушки сбылись. У каньона было три входа, и в каждый из них входила одна из его жен, вооруженная и жаждущая крови. Сперва маленькая и хитрая Вастоки, поблескивая оптическим прицелом своей винтовки, за ней – огромная и свирепая Литтари тащила за собой свой железный котел, и, наконец, утонченная Ипрески, томная и блистательная в своем паланкине. И все три пары их жестоких и жадных глаз друг за другом впились в Кассардиса.
Кассардис попытался молиться, но понял, что не может выдавить из своих легких ни звука. Попытался спрятаться глубже в камышах, но понял, что грязь застыла и не поддается. Попытался закрыть глаза, но его сердцебиение заглушало мысли. Так что он лишь крепко вцепился в оружие старого мечника, как талисман на удачу, и бездушный метал клинка холодил кожу на его груди. Странная мысль пришла ему в голову и сжала его члены как клещи.
И в миг, когда эта мысль охватила Кассардиса, тогда-то истина Премудрой Лягушки открылась перед ним во всей своей красе. Ибо жесткость воистину была неизбежна, и три жены принца были переполнены ею. И не было у них другого языка, чтобы договориться, как разделить с таким трудом добытый трофей.
– В сторону, – проворковала Ипрески, – я старшая жена, Серебрянный Принц по праву мой.
– Приблизься еще хоть на дюйм, – предупредила Вастоки, – и я прострелю твое холеное горлышко.
Литтари, в свою очередь, не сказала ничего, лишь взметнула в воздух свой котел и с чудовищным ревом бросилась в атаку. Кассардис наблюдал, как слова Премудрой Лягушки стали истиной, разразилось жуткое побоище.
Понимая, какую опасность представляет винтовка Вастоки, Ипрески выскользнула из своего паланкина за огромный валун. Но этот валун мгновение спустя был разбит колоссальным ударом железного котла Литтари, отправившим ее в полет. А еще через мгновение тяжелое дно котла хряснуло по слугам и челяди Ипрески, размазав их по окружающим камням, а Литтари с пеной у рта устремилась к старшей жене.
Она бы раздавила Ипрески, как и обещала, но в считанные секунды раздались три выстрела винтовки Вастоки, и череп Литтари расцвел брызгами крови, ее котел рухнул на камни, когда сама она повалилась ничком. Ипрески вскочила на ноги, разрывая свои дорогие шелка и выхватывая клинок, и бросилась на Вастоки прежде, чем та успела перезарядиться.
Вастоки была невероятно проворной, и, хотя ее пальцы были скользкими от песка и пота, она загнала пулю в казенник и разрядила ее прямо в красивое лицо старшей жены. Но Ипрески ожидала этого годами и специально для этого случая практиковала искусство клинка, которое она назвала «эго-баллистикой». С непостижимой скоростью она прорубилась сквозь вероятность и рассекла пулю пополам, прежде чем та коснулась ее плоти.
Вастоки была ошеломлена. Но как бы там ни было, была она так быстра, что летящий в нее меч лишь срезал ей нос и рассек ее очки надвое, вместо того, чтобы снять ее голову с плеч, как задумывалось. Ослепленная струями крови, визжащая от боли, она поползла прочь. Но Ипрески, уже торжествовавшая победу, совсем позабыла о Литтари, которая благодаря своему необычайно толстому черепу смогла пережить три выстрела в голову, и теперь, пошатываясь, стояла за ее спиной с котлом в руке.
Первый удар котла сломал спину Ипрески и заставил ее распластаться на земле, второй раздробил ее голени и стопы на кусочки. А третий она так и не нанесла, потому что Вастоки инстинктивно сделала еще три выстрела, которые вырвали у Литтари глотку и заставили ее отшатнуться назад.
Это кровавое зрелище и вид изувеченных жен, представшие перед Кассардисом, наполнили его ледяной решимостью. Он вышел из пруда со студеной кровью в жилах и клинком старого мечника, крепко зажатым в руке».
– Сказания о Серебряном Принце
