«К вопросу о собаках – однажды мимохожий проповедник крепко пристал ко мне по поводу моей собственной смертности. Он был очень обеспокоен сохранением природы моей бессмертной сущности.
– Внуче, – сказала я, – я стара, и мои кости уже насквозь пропитались смертью. Так чего мне волноваться?
А он только продолжал заливаться, описывая ритуалы, которые должно предпринимать, чтобы защитить свою душу от распада и обеспечить плавный переход в будущий мир.
– И ты сам исполняешь эти ритуалы каждый день? – спросила я, желая его подколоть.
– Конечно же, тетушка, – отвечал проповедник, – каждое утро, прежде чем я полностью проснусь, я выполняю свои ритуалы, а затем еще четыре раза в день перед тем, как отойти ко сну. Знание, что моя смерть станет золотой дверью в рай, великолепно поддерживает мое телесное и душевное здоровье.
– Четыре раза в день? – недоверчиво переспросила я.
– Конечно же, – заверил меня проповедник, – а ты разве не задумываешься о смерти, тетушка? Тебе следовало бы побеспокоиться об этом, в твоем-то возрасте.
– А ты думаешь о смерти? – задала я вопрос вместо ответа. – Перед сном, например?
– О, да, – напрягся проповедник, видя, что я нагло испытываю его добродушие.
– А когда моешься? – продолжала допытываться я. На секунду он задумался.
– Иногда случается, – ответил он.
– Ну а когда срешь? – не отставала я.
– Никогда, – яростно замотал он головой.
– Что, ни разу?
– Ну может единожды, но я не вполне понимаю! Кто знает? – выдавил он, явно пытаясь отделаться от меня и пойти проповедовать свои штуки более легковерным отбросам, населявшим трущобы.
– Да у пса больше разумения, чем у тебя, – воскликнула я, указывая на ленивую дворнягу, вынюхивавшую что-то на базаре, – Он вообще о смерти не думает. Ни когда спит, ни когда моется, ни, уж тем более, когда срет.
– А я считаю, что в этом есть смысл, – поджал губы проповедник.
– И ты, и он – оба сдохнете, – ткнула я в него пальцем. – Четыре великих элемента ваших тел растворятся друг в друге, и вы оба станете не более вещественными, чем пердеж.
Следует заметить, что в то время моей жизни я была крайне несдержана в высказываниях.
Проповедник оплевал меня позже. Мне было все равно».
– Мети из Желтого Города
