ChoronomageВыпуск №55=138006298
Проходит несколько дней. Ты успеваешь перезнакомиться с сокамерниками. То ли новая обстановка, то ли таблетки – но тебе становится лучше. Тремор в руках слабеет, когда кто-то тебя зовет, ты больше не испытываешь мучительную дрожь. Вопреки обывательским представлениям, дурка оказывается спокойным и размеренным местом. По крайней мере, ваше отделение. Основная проблема – это скука. Подгоняемый ей, ты находишь книгу, внезапно, это оказывается твой старый друг Фромм, «Забытый язык», который ты еще не читал.
«…Только Фрейд в начале XX столетия подтвердил древнюю концепцию: сны полны значения и важны; нам не снится ничего, что не было бы значимым отражением нашей внутренней жизни; все сновидения могут быть поняты при наличии ключа. Интерпретация сновидений — via regia [Царская дорога (лат.)], главная дорога к пониманию бессознательного и тем самым к самой сильной мотивирующей силе как патологического, так и нормального поведения. Помимо этих общих заключений о природе сновидений, Фрейд выразительно и непреклонно защищал одну из самых старых теорий: сон — исполнение иррациональных страстей, подавленных во время бодрствования...»
О да, Фромм знает, что к чему. Ты прочитываешь книгу за день и понимаешь, что загнал себя в тупик – все остальные книги завандалены или заблеваны. Так что ты перечитываешь ее до посинения. Зато когда скучно, легче делать проверки на реальность – свою пятерню достаешь регулярно. Раз уж ты здесь и тебе нечего делать – почему бы наконец не угореть по снам как следует? Ты выклянчиваешь у санитарок ручку с бумагой и начинаешь рисовать карту мира снов – все как в гайдах. За точку отчета, как и положено, ты берешь свою квартиру – и, переписывая по памяти сны, ты рисуешь на бумаге карту версии 0.01.
Ты неплохо вписываешься в местную компанию – мужики здороваются,каждое утро вы с Вырастайкой рассматриваете комикс, по вечерам таращишься в телевизор, где показывают трупы «ликвидированных» китайских террористов. Три раза в день вы ходите кушать в столовку – кормят неожиданно неплохо. Неадекватная часть отделения набегает огромной толпой и ломится в столовку через кордон санитарок, расталкивая и давя друг друга. Гораздо прагматичнее идти во второй заход – когда столовая полупуста. После еды дают лекарства и просят показать язык – не спрятал ли ты таблетку? Сортир состоит из двух раковин – около одной из них дед моет голову зубной пастой – окна, у которого вы курите и двух унитазов без ограды. Зеркал нет, что бы их не разбили и не порезались. Еще есть металлический квадрат со сливом, заменяющий ванную – вчера один дед в ней обосрался и мылся в своих испражнениях.
В целом, ты мог бы быть социально успешным в этой среде. Большая часть обитателей не разговаривает, только бродят из стороны в сторону, как бледные тени. Один дед с альцгеймером постоянно забывает свои тапочки и ворует чужие, за что гоним и презираем. Ты сталкиваешься с ним, пока моешь руки – он бесшумно подкрадывается сзади и начинает гладить тебя пальцами по спине. За свою скрытность и решительность получил прозвище Ниндзя. Родни у него нет, девать его некуда – таких дедов, которых жалко выгнать на улицу, тут треть отделения. Вторая распространённая категория пациентов – это «клеевички». Дети с туманным взглядом, спотыкающиеся и наталкивающиеся на заключенных, тупящие в стену или пускающие слюни. Один - совсем животное, ходит под себя, его водят на поводке из смотанных одеял. Иногда в ночи раздается вопль незадачливого ребенка «мама!». В него кидают подушкой, чтобы он заткнулся.