Айстлин: Он, вопрос, если позволите, будет в стиле мистера Матэса.  Получается, что, как я и предполагала на круге первом, убийце просто помог кто-то из гостей.  Предположение оказалось верным, и, хотя загадка заключается не в этом, стоит ли этот ответ хотя бы части очка? 

Рузен: Ну, возможно.  Но не половины точно.  Две десятых, возможно? 

Айстлин: Или три? 

Рузен: Хм?  Ну, возможно, три десятых, хорошо.  Меньше трети очка… 

Айстлин: Тогда я предлагаю пропустить третью загадку, если вы позволите нам получить награду с учётом этого. 

Рузен: О?  А почему так? 

Айстлин: Три с половиной – три и три десятых. Если мистер Матэс выиграет, то за эту загадку он, сможет получить оставшиеся семь десятых балла – недостаточно, чтобы выиграть игру, ибо у него будет четыре целых и две десятых, а у меня – три целых и три десятых, то есть, если я разгадаю восьмую, выиграю я.  Если разгадаю третью я или кто-то другой, ситуация тоже не изменится, и всё будет решать восьмая загадка.  Выходит, теперь исход третьей никак не влияет на исход игры, потому я и предлагаю перейти к восьмой напрямую. 

Рузен: Вот, значит, зачем три, а не две десятых.  Надо было и мне быстро подсчитать, полагаю.  Очень интересно.  Но давайте так – я готов выдать награду победителю даже при наличии нерешённой третьей, только если остальные согласятся пропустить её, раз уж она никак не повлияет на результат.  Конечно, вернуться к ней назад будет невозможно.  

Матэс: Вы всё ещё могли сказать, ведущий, что за третью всё ещё можно получить целое очко – мол, предположения оцениваются отдельно, а решённые загадки отдельно. 

Айстлин: Они действительно оцениваются отдельно, но я не высказывала хорошее предположение.  Я разгадала часть загадки.  А значит, получить за неё единичку не выйдет уже никак. 

Матэс: Да, спасибо, что пояснили то, с чем я не согласен.  Однако, если очки уже выдали и отнимать не планируют, мне, естественно, выгоднее пропустить, ибо в том маловероятном случае, если из нас шестерых её вскроете именно вы, вы сможете выиграть бой, если кто-то иной разгадает восьмую.  А если я разгадаю третью загадку, я ничего не выигрываю, кроме очков самомнения, но мне они не нужны. 

Айстлин: Быстро думаете.  Хорошо, а как остальные?

Изель: А не выгоднее ли тогда было всё-таки сыграть этот раунд, раз вы ничего не теряете в этом случае?  

Айстлин: Я думаю, будет правильнее перепрыгнуть, хм, по паре неназванных причин.  

Изель: Как скажете.  Я не против. 

Айстлин: А остальные? 

Рузен: Что-то мне подсказывает, что будет лучше спросить не «кто согласен?», а «кто возражает?».  Есть такие? 

…

Рузен: Хорошо, пусть так, что же… восьмая загадка.  Хм, кто ж знал, что так всё обернётся, а? 

Рузен: Нет, герой седьмой загадки погиб в положенное время, факт. 

Матэс: Я, на самом деле, не закончил там.  Убит четвёртый мог быть ещё и в шестой или седьмой загадке, вновь освобождая человека. 

Рузен: …но не был убит ни там, ни здесь.  

Айстлин: Как интересно получается.  Значит, он, четвёрка, как минимум, дожил до восьмой. Любопытно, почему вы допустили подобное?  Вряд ли ведь вы сделали это просто так, значит, он всё-таки используется в восьмой?  

Матэс: Вы не учитываете, что ведущий мог придумать четвёртую загадку, а затем не найти способа избавиться от четвёртого, потому просто решить не использовать его.  Или использовать, но как способ отвлечь нас в восьмой загадке.  В любом случае, не-о-бо-сно-ва-нно. 

Айстлин: Я в любом случае обожаю делать необоснованные суждения, так что… 

Найя: Подождите, я тоже не закончила, на самом деле!  Может, не седьмого не добили, а кого-то из прошлых?  Раз уж доктор оказался врачом ненастоящим, он мог ошибаться!  

Рузен: Ну, нет, вовсе нет, до убийства жертва была в нормальном состоянии, факт. 

Айстлин: А можно другими словами?  В смысле, ваш факт ничего не даёт, ибо даже если жертва была ранена в ранней загадке, оно выполняется. 

Рузен: Конечно.  Жертва восьмой была в нормальном состоянии на момент начала восьмой загадки. 

Матэс: Ладно, снова кривопредположение: доктор раскрыл то, что он убийца, перед поваром, из-за чего доктором считаться перестал! 

Рузен: Нет, конечно – «имена» героев не менялись ни в одной из загадок. 

Аэрон (в сторону): Ах, значит, моя идея с переодеванием доктора в бойца не сработает…

Матэс: Подождите ж.  А между ними, между загадками?  Могло смениться имя?  

Рузен: …и между ними, и перед, и после, наверное, тоже – пусть это будет фактом всё.  Приятно, что у вас прямо нескончаемый поток гипотез.  Словно мы вернулись к первой загадке, э-эх. Впрочем, с ностальгией я, наверное, спешу.  

Матэс: Да и беспокоиться не думайте об этом обилии гипотез со всех сторон!  Скоро, если ответ не совсем очевиден, всё вернётся на круги своя, не сомневайтесь даже.