Матэс: Как прикажете.  Самоубийства, несчастные случаи, болезнь, ловушки? 

Рузен: Нет, нет, нет, факт.  Звучало очень страшно.  

Матэс: Хорошо, тогда… впрочем, нет, давайте так.  Как насчёт поменяться местами? 

Найя: Со мной? 

Матэс: Ну да. Хочу поближе к ведущему сидеть. 

Найя: Да вы, должно быть, просто боитесь н… в смысле, любите, когда вас пинают, раз собираетесь садиться напротив неё. Но пожалуйста, пожалуйста. 

*меняются местами* 

Матэс: Итак, теперь серьёзнее.  У меня эта идея появилась ещё некоторое время назад, но применять её было поздно.  Мы знаем, что герои третьей загадки умерли одновременно.  Мы знаем, что в шестой загадке два человека умирают одновременно.  Напрашивается логичное предположение – а что если герои третьей загадки умерли на самом деле в загадке шестой, инсценировав свою гибель предварительно, а потом вернувшись?  Что интересно – это объясняет, почему вы говорили, что разгадывать третью, не услышав остальные, нет смысла. 

Айстлин: Вот и нет.  На первом круге он не мешал нам разгадывать третью, да и незачем было, у нас боец всё-таки в рукаве сидел.  Нам предложили не решать эту загадку на круге втором – а тогда шестую загадку мы уже услышали.  Вы можете возразить, что она тогда не была разгадана, но ответ шестой, который мы теперь знаем, никак не помогает решить третью.  Потому я заранее предполагаю, что ваше предположение неверно.

Матэс: Только в том случае, если вы верно понимаете его мотивы, ха-ха-ха.  Он мог не дать нам разгадать третью исключительно для того, чтобы в загадках с номерами с четвёртого по седьмой нам работалось сложнее – чтобы мы не знали количество выживших, то бишь.  

Рузен: Все вы в чём-то правы, должен отметить.  Но не в гипотезе – герои третьей к шестой загадке были мертвы, факт.  

Айстлин: Хм.  Пусть эта гипотеза не проходит мои же собственные требования к ним, то есть не объясняет, почему мы не могли разгадать её на втором круге, я всё равно её выскажу, пожалуй – вдруг прав всё-таки Матэс.  Пусть всё будет так: один из убитых в третьей загадке – боец.  

Рузен: Он погиб в положенное время, напомню! 

Айстлин: Это верно.  Но моя идея в том, что в это же время, во второй загадке, погиб ещё кто-то, ещё один из гостей, а вы нам об этом не сообщили, ибо попросту не были обязаны.  Тогда оба героя третьей погибли в одно время, освобождая лишнего человека для восьмой!  Убийце же останется подкинуть тела в нужное время в нужное место.  А, и, если не боец – пусть хозяин дома, разницы нет особой. 

Матэс: Ха-ха?  Нет разницы?  Как это мог быть хозяин дома?  Кто умер одновременно с ним, скажите-ка?  Боец?  Невозможно, так как они умерли каждый в своей загадке, а они не наслаиваются по времени.  Кто-то другой?  Невозможно, ибо боец погиб вторым, это факт, мы помним.  

Айстлин: А, это вы хорошо подметили.  Тогда только боец, разумеется, поспешила я, не раздумывая, присоединить хозяина.  

Рузен: Ещё немного, и я совсем буду вам не нужен.  Но пока нужен – ловите.  Герои третьей загадки были живы к началу третьей загадки… как бы странно это ни звучало.  Факт. 

Матэс: Хорошо.  Может, мы всё усложняем.  Напомните, могло ли быть так, что убили их в одном месте, а потом разнесли по разным комнатам?  

Рузен: Да, логичный вопрос.  Не помню, спрашивали ли вы уже это, но если нет – убиты они были в разных концах дома, и это факт. 

Матэс: Очень хорошо.  Пока подскажите мне, как мне сгруппировать и комплексно опровергнуть гипотезы такого рода – жертвы висели на длинной-длинной верёвке, свисая с двух сторон дома, а убийца её перерезал.  Нужно одно удачное слово. 

Найя: Нелепые? 

Матэс: Другое.  Пусть так: убийца использовал инструмент, который позволил ему убить двух людей в разных концах дома одновременно. 

Рузен: Хм.  Очень нечётко, почти слишком, но в силу особенностей загадки я принимаю и тут же опровергаю – каждый из них был убит орудием, находящимся в руке человека. 

Айстлин: Боец и хозяин недоступны – значит это сделал кто-то из живых гостей, как в шестой загадке, верно? 

Айстлин: Он, вопрос, если позволите, будет в стиле мистера Матэса.  Получается, что, как я и предполагала на круге первом, убийце просто помог кто-то из гостей.  Предположение оказалось верным, и, хотя загадка заключается не в этом, стоит ли этот ответ хотя бы части очка? 

Рузен: Ну, возможно.  Но не половины точно.  Две десятых, возможно? 

Айстлин: Или три? 

Рузен: Хм?  Ну, возможно, три десятых, хорошо.  Меньше трети очка… 

Айстлин: Тогда я предлагаю пропустить третью загадку, если вы позволите нам получить награду с учётом этого. 

Рузен: О?  А почему так? 

Айстлин: Три с половиной – три и три десятых. Если мистер Матэс выиграет, то за эту загадку он, сможет получить оставшиеся семь десятых балла – недостаточно, чтобы выиграть игру, ибо у него будет четыре целых и две десятых, а у меня – три целых и три десятых, то есть, если я разгадаю восьмую, выиграю я.  Если разгадаю третью я или кто-то другой, ситуация тоже не изменится, и всё будет решать восьмая загадка.  Выходит, теперь исход третьей никак не влияет на исход игры, потому я и предлагаю перейти к восьмой напрямую. 

Рузен: Вот, значит, зачем три, а не две десятых.  Надо было и мне быстро подсчитать, полагаю.  Очень интересно.  Но давайте так – я готов выдать награду победителю даже при наличии нерешённой третьей, только если остальные согласятся пропустить её, раз уж она никак не повлияет на результат.  Конечно, вернуться к ней назад будет невозможно.  

Матэс: Вы всё ещё могли сказать, ведущий, что за третью всё ещё можно получить целое очко – мол, предположения оцениваются отдельно, а решённые загадки отдельно. 

Айстлин: Они действительно оцениваются отдельно, но я не высказывала хорошее предположение.  Я разгадала часть загадки.  А значит, получить за неё единичку не выйдет уже никак. 

Матэс: Да, спасибо, что пояснили то, с чем я не согласен.  Однако, если очки уже выдали и отнимать не планируют, мне, естественно, выгоднее пропустить, ибо в том маловероятном случае, если из нас шестерых её вскроете именно вы, вы сможете выиграть бой, если кто-то иной разгадает восьмую.  А если я разгадаю третью загадку, я ничего не выигрываю, кроме очков самомнения, но мне они не нужны. 

Айстлин: Быстро думаете.  Хорошо, а как остальные?

Изель: А не выгоднее ли тогда было всё-таки сыграть этот раунд, раз вы ничего не теряете в этом случае?  

Айстлин: Я думаю, будет правильнее перепрыгнуть, хм, по паре неназванных причин.  

Изель: Как скажете.  Я не против. 

Айстлин: А остальные? 

Рузен: Что-то мне подсказывает, что будет лучше спросить не «кто согласен?», а «кто возражает?».  Есть такие? 

…

Рузен: Хорошо, пусть так, что же… восьмая загадка.  Хм, кто ж знал, что так всё обернётся, а?