←162/171→

Боец у меня на руках конвульсивно дёргается. Будучи Полководцем, пусть даже на пенсии, я не могу просто бросить эти шестерни помирать. Солдатик блюёт переливающимися фиолетовым кишками. Как хорошо, что ты не можешь чувствовать боль. Ты же не можешь?

Его шестерню будто поджаривают на сковороде. Она темнеет, запекается по краям и меняет цвет на фиолетовый. Розовый туман, заползающий ему в рот, оплавляет ему губы. Смотря на меня мутнеющими глазами, он хрипит:

- Пить, брат…

Я сочиняю ему бутылку синьки. Взять он её не может – его пальцы сплавились в дёргающийся мясной отросток. Вопреки моим ожиданиям, он не умирает – просто стонет, тяжело дыша, его глаза безумно дёргаются, едва не вылезая из орбит.

- Больно мне… Я умру? – спрашивает он меня. А вот это ново.

Этот почти потухший взгляд, слишком осознанный для шестерни.Он ждёт моего ответа, будто может его понять.

- Ты… Чувствуешь боль?

- Да товарищ. Помоги мне.

Что-то сильно не так. Я думал, что он просто умрёт. Видимо насильная инъекция красного токсина в синюю шестерню заставляет её осознать себя. Красный с синим дают фиолетовый, верно? Делают тебя сложнее. Ох чёрт, это значит, что эти парни могут теперь чувствовать. Что ты натворила, подруга?

Полководцы - плохие лекари. Я кастую простенькое лечение, стягивая расплавившиеся конечности. Дерьмово, конечно, но сойдёт. Взгляд бойца проясняется.

- Спасибо, брат!

Всегда пожалуйста. Я отвлекаюсь и слышу стоны вокруг. Блять,я же хотел не втягиваться в эти разборки. Но если они могут осознать себя… Значит, это преступление против человечества. Я не могу просто стоять и смотреть, как они страдают. Пришло время вспоминать правила оказания первой магической помощи.

…

Спустя некоторое время нам удаётся спасти тех, кто еще дышит. Большая часть бойцов погибла, но некоторые стали фиолетовыми и теперь харкают кровью, наслаждаясь возможностью чувствовать боль. Вместе с первым солдатом мы выкладываем их тела возле форпоста.

- Товарищ старший по званию, я сплю? – спрашивает меня боец. Приглядевшись, я узнаю в нём Вырастайку. Впереди долгие объяснения.

Присев на ящик возле стенающих, я доношу солдату диспозицию. У меня есть рабочая теория о том, что произошло – люди, которых Стас видел давно и плохо помнит, не пережили встречи с концентрированным дымом. Переливающийся разными цветами туман начиняет шестерни цветами, с которыми они не могут справиться. Но молодые персонажи, с которыми психика хозяина познакомилась недавно, сильнее и впитывают их в себя, становясь более полными.  Выслушав меня, Вырастайка озадаченно чешет каску.

- Я почти не помню себя человеком. Но я помню, что вы наш командир и вы нас спасли. Какие дальнейшие приказания, господин Полководец?