В день, когда нужно было дать ответ, Пересвет вытерпел ни с чем не сравнимые пытки.
Во-первых, накануне он перебрал со смородиновкой на материных последних посиделках. Да так налакался «сладенького, кисленького, безобидного компотика», что не смог бы без дружески подставленного плеча добраться до своей кровати. Плечо подставил Ёширо, и Пересвет, не задумываясь, буквально повис на нем.
Хоть ноги еле держали, но язык на удивление работал у царевича бойко. Пока дошли, принц всякого наслушался. Пересвет и не думал сдерживаться – зачем, если нихонец ни слова не понимает? Царевич всё ему высказал! Всё, что за эту неделю на сердце накопилось! И даже больше – и о том не забыл сказать, что еще только предстоит пережить. Загодя выговорился, в предчувствии.
Ёширо терпеливо сносил пьяную оранину в ухо, упрямо тащил «будущего родственничка», не отвечая ни на какие провокации. Сгрузил в постель, как куль с мукой – и ушел.
Пересвет сразу почувствовал себя покинутым и брошенным. Сразу стало ужасно стыдно за свое непотребное поведение, за ругань. Нихонец пусть и не понял ни слова – но тон, но выражение пьяной физиономии! Этого не понял бы только последний болван, а таковым принц точно не был…
Однако терзания не продлились долго – принц, как оказалось, ходил в свои апартаменты за каким-то ларцом. В этой причудливо украшенной шкатулке царевич расплывающимся взором разглядел симпатичные маленькие флакончики, целую коллекцию. Выбрав один, Ёширо накапал пару капель неизвестного снадобья в чашку с водой и заставил Пересвета выпить.
- Дайте мне яду! – устроил драму царевич. – Дайте мне отравиться до смерти! К чему жить с таким позором!.. Кх-кх… Не отравить, так утопить меня вздумал?! Какие у тебя красивые глаза… Очень красивые… И нисколько не узкие и не косые… И что ж ты, Ёжик, ёжиком родился, а не ежихой?..
Ёширо улыбнулся, отставил опустевшую чашку. Уложил еле ворочающего языком царевича обратно на подушки. Потом вдруг наклонился – и коротко поцеловал. В губы.
- Спи, - шепнул он.
И Пересвет от изумления вырубился.
Через полчаса – луна в окне не успела подняться высоко, - Пересвет очнулся в холодном поту. Неужели это было на самом деле?! Или ему причудилось спьяну?
Нет, такого быть не может. Конечно, причудилось.
Какой позор, о боже! Первый раз в жизни напился – и так опозорился! И перед кем? – перед своим будущим мужем, которому через несколько часов должен дать согласие на брак!.. Черт, хорошо же он будет выглядеть с бодуна на собственной помолвке… Хотя голова почему-то совсем не болела. Даже наоборот – разум был чист и ясен как никогда. Наверное, это действие того чудесного снадобья, что дал ему Ёширо…
Черт, значит, это был не сон! Ёж дал ему капли – а потом… Нет, может быть, всё-таки сон? Пересвет выпил – и тут же заснул? А что привиделось потом – это всего лишь игра расшалившихся нервов? Да, скорей всего это так и есть. Ведь не мог же ему нихонец сказать «спи» совершенно без акцента? Конечно нет.
Хотя… даже если бы и сказал «спи» – акцента бы не было. Вон, Пересвет сколько раз от него слыхал «ски»? Чисто, ясно, язык не надо выворачивать. Простая речь у нихонцев, не то что вон у тех же франкийцев или варягов. Пересвет уже сколько словечек легко запомнил, толмач хвалит…
А может он опять сказал «ски»? А Пересвет не так расслышал? А что это «ски» означает? Черрррт… столько раз слышал, а всё никак не может запомнить, дырявая голова!.. [прим: ски - люблю]
Так Пересвет и пролежал до рассвета, не сомкнув глаз, уставившись в потолок.
Во всех светлицах и залах царского терема сводчатые потолки были расписаны милыми цветиками, задорными петушками и жар-птицами. В эту ночь Пересвет понял, что ненавидит жар-птиц.
