←104/162→

А теперь - полный текст мистерии, которую бомж не счел интригующей. Осторожно - многабукфф!

В Начале был Логос – непроизнесенное слово, неназываемое имя. Затем Начало, движимое жаждой творения, отверзло уста, и первыми из них излились Черные воды, но они были мрачны и яростны, как рев раненого быка или мысли скорпиона. Начало вновь отверзло уста – и вторым из них вышел Плод мира, но он был сух и сморщен, как лицо старика. Тогда Начало отверзло уста в третий раз – и сказало слово; так вышел из его уст Логос, подобный золотому льву Солнца; ведь как зерно не взойдет без света, но камнем останется лежать в земле, так и творение без огня Логоса осталось бы мертвым и отверделым.
И вот, согретый вошедшим в него пылающим духом, Плод мира разбух в Черных водах, раздался вширь и ввысь – его оболочка стала небесной твердью и дном преисподней, а его сердцевина, еще не оформленная, дышала жизнью и огнем. Первым, кто вышел из ее пламени, был Великий архонт – и он был прекраснее и мудрее всего, чему предстояло родиться в грядущем, кроме одного лишь Сына – о котором он в ту пору не знал. Архонт, влекомый жаждой познания, сразу же начал подниматься вверх и быстро достиг предела; подумав, что выше ничего нет, и решив, что он здесь самый главный, Архонт взялся за обустройство мира. Будучи прекрасным зодчим, он перебирал в руках пылающую материю, думая о мощных башнях гор и сплетенных каналах рек, полных воды и лавы, намечая в мыслях дороги нерожденных светил и мозаику лесов на полу своего вселенского дворца. Но в первую очередь он создал себе помощника – и каково же было его удивление, когда тот оказался лучше его самого! Ведь в нем воплотилось предвечное слово Начала, огненное семя истинного бога, – оттого-то мы и зовем его Сыном или Логосом.
Архонт же, увидев Сына, удивился и испугался – и в испуге впервые подумал: «Неужели есть кто-то выше меня?». Из этого страха родилось третье существо, которое зовется «Слепота»; оно встало одесную архонта и стало сопровождать его повсюду, так как он не желал видеть истину. Сын же встал ошуюю; так, втроем они начали оформлять мир – выковали его кости из полос сверкающих металлов, слепили его плоть из жирной красной глины, разверзли его каменные уста и вдохнули в них движение и жизнь.
Архонт также создал множество младших духов, зовущихся среди язычников богами, и поручил им заботится о поддержании порядка – следить за сменой зимы и лета, за ходом тучных облаков и неспешным ростом гор, за краткой жизнью цветов и вечной юностью самоцветов. Духи наполнили воздух, землю и воду подобно роям гудящих пчел, и у каждого было свое место и каждый трудился денно и нощно, не покладая рук и не зная усталости.
Логос творил вместе с Архонтом, но еще больше творил Слепота, чья работа была неощутима, как капля яда в бокале вина, и также смертоносна. Все, на чем он оставил свою печать, было поражено проказой невежества, страстей и гнева, застящих свет Духа, как ядовитый черный дым. И таково ныне почти все творение – дым и смрад, и ничего более.
Наконец, устав от трудов, трое демиургов шли вдоль берега моря, которое, хоть и было новорожденным, уже поседело от косм кипящей пены; там они заметили два искореженных куска материи, холодных и застывших – то были лишь крошки грязи, слетевшие с рук зодчего, но вдохновленный сложностью задачи Архонт решил, что они должны стать самым прекрасным из всего, что было им создано. С величайшей осторожностью и искусностью он вылепил из солоноватой грязи двух существ по собственному образу и подобию – и подобие это не только телесное, ведь Архонт, подобно злому червю, выточил в головах существ ходы, залы и покои, создающие извилистый лабиринт разума – величественный и безвыходный. Оттого среди всех народов Архонт часто зовется Змеем, Драконом и Великим червем.
Затем за дело взялся Слепота – он втолкнул в глотки существ нечистый ком желаний и печалей, которые мы часто зовем душой. Но и с разумом, и с душой куски материи оставались неподвижны – так мало в них было огня духа, так слабы отголоски предвечного слова.
Тогда к ним подступился Логос – коснувшись их отверстых губ, он вдохнул в них собственный огонь, – и существа ожили, и обрели дыхание и речь. Но двое его спутников не поняли природы дара Логоса и решили, что он дал людям лишь алый цвет крови, окрасивший их щеки румянцем.
На этом творение было завершено. Однако Архонт, оставшись без дела, стал сильно скучать; часто он отправлялся с Сыном в путешествия по созданному ими миру, и всякий раз видел, что тот превосходит его в силе и разумении. Это печалило Архонта; желая обрести большую власть, он в одиночестве спустился вниз, к дну мира, омываемому Черными водами. Девять дней и девять ночей провел он там, вслушиваясь в тихий шепот темноты, проникающий сквозь оболочку Мирового Плода, и узнал многие тайны – но они лишь кусали его нутро, доставляя еще большее мучение.
Зная об этом, Слепота явился к Архонту и предложил обучить его мудрости столь великой, что она вытеснит всякую боль. Но, чтобы получить ее, заявил Слепота, Архонту нужно отдать что-нибудь взамен – например, свои глаза; это, якобы, будет залогом меж ними. На самом же деле, Слепота, тень Архонта, желал таким образом проникнуть в его сердце и полностью овладеть им.
Выслушав своего любимого советника, Архонт в печали опустился на золотой трон, у подножия которого стоял ларец из чистого серебра, в котором лежала одна-единственная железная игла. Этой иглой он выколол свой правый глаз – и Слепота вошел в него, но не смог заполучить сердце Архонта полностью. Однако опустевшего глаза свет Логоса стал невыносим – он жег и опалял; потому правитель мира все реже обращался к своему помощнику, полагаясь больше на послушных духов, а затем и вовсе решил породить нового сына, вступив в связь с одним из духов, обладавшим женской природой.
Тот дух, действительно, произвел на свет дитя – но доставшаяся ему от матери слабая плоть не могла вынести огненной и грозной природы отца; не в силах умереть – ибо ничто из творения не могло поразить его, так как слуги не смеют поднять руку на чадо хозяина, – оно страдало от бесконечной пытки. Логос же, видя это, выдохнул предвечный огонь на нетронутый молнией дуб, и тот породил стройный вечнозеленый побег; ему Логос придал форму стрелы и предложил ее Архонту. Но тот, ослепленный гордыней, насмешливо ответил, что ничто не может повредить его сыну и, в доказательство, выпустил стрелу. Когда же сын Архонта погиб, он ополчился на Логоса, и наслал на него все войско своих духов, велев схватить его и заточить навсегда в подземных глубинах. Духи налетели, как рои разгневанных ос и шершней, но Логос, обладая чистой духовной природой, сбросил свою телесную оболочку, оставив ее в руках преследователей – а сам же, подобно волосатой звезде, сошел к избранным людям и поведал им истину о мире и его правителе.
Архонт и его духи не ведали этого, поскольку были заняты тем, что измывались над опустевшим телом – они разрезали и растерзали его, обнажив ребра и внутренности, и кишками Сына, как красными нитями, привязали его к трем камням в глубокой подземной пещере, а над ним поместили змея – знак Архонта, чтобы каждый раз, когда Логос поднимает взгляд, он встречался лицом к лицу со своим повелителем. Но дух Логоса, не ведающий боли, давно возвратился к Началу, показав тем самым дорогу всем ищущим, всем, в ком ясен свет истинного огня. Невидимые, они пройдут мимо Архонта и его слуг, ослепленных страстями и невежеством, минуют твердь небес и мрачные покровы Черных вод, и встретятся на пиру духа в жилище Истины, живые и пышущие жизнью.