Ночь была звездной, что немало поразило выбравшихся из города копателей. Такое явление как чистое небо наблюдалось не чаще чем раз в месяц и казалось прямо-таки волшебством, добрым знаком. Кроме того, луна благосклонно освещала все своим ровным молочным светом, играя на руку двум людям, разрывавшим свежую могилу. На это ушло в два раза меньше времени, чем обычно, возможно, благодаря лишнему свету, а может просто из-за хорошего настроения людей. Вдвоем они вытащили простенький деревянный гроб за ремни, привязанные к ручкам, и быстро вскрыли его. Теперь мужчина, вооружившись маленьким скальпелем и знанием анатомии, аккуратно вырезал имплантат из правой кисти трупа, а девушка, зевнув, отошла к соседней могиле, не забывая поглядывать по сторонам. 

Октябрь был прекрасен в глазах Киры – прохладная, не очень дождливая погода ей нравилась. Но как-то особенно загадочно выглядели деревья, скинувшие эти постоянно мельтешащие, раздражающие листья. Теперь, когда они ровно и спокойно легли на землю золотистым пластом, они стали лучше. Словно бы они всю свою зеленую жизнь дергались, суетились, а теперь умерли и стали спокойными, безмятежными. 

Резкий окрик внезапно появившегося из ниоткуда охранника и лай его пса не столько напугали, сколько разозлили парочку копателей. Луч яркого света его фонаря разрезал ночную плоть и разрушил атмосферу вечного покоя. Досаде Киры не было предела. 

Как всегда в ситуациях вынужденного бегства, копатели оставили лопаты и кинулись наутек в сторону забора, откуда, собственно, и пробрались на территорию кладбища. Забор с той стороны был простенький и как будто бы специально сделанный для того, чтобы по нему залезали. Единственная проблема в виде колючей проволоки решалась старым как мир инструментом – кусачками. По другую сторону ограды беглецов ждал байк. 

Шум мотора удаляющегося байка становился все тише, но охранник не прекратил браниться до тех пор, пока свет фары не исчез за изгибом дороги окончательно. Псу надоело лаять, глядя за забор, и он, ворча, направился обратно в сторону сторожки, но вдруг остановился и навострил уши. Постояв так несколько секунд, глядя в темноту, он вдруг как-то нерешительно потрусил в сторону, вдоль забора.

«Опять пошел заначки выкапывать», - решил охранник.

Почесав запястье о щетину на подбородке, мужчина нехотя поплелся обратно. Предстояло оценить нанесенный ущерб и привести могилу в порядок. Он уже пару раз натыкался на последствия налетов копателей, но с самими нарушителями столкнулся впервые. Матеря ночных мародеров на чем свет стоит, он выхватил лучом света вскрытый гроб и остановился как громом пораженный.  

Сбоку послышалось леденящее душу ворчание.

«Боже, пусть это будет всего лишь тупой пес, пусть это будет пес…»

В безжизненных закатившихся глазах блеснул отсвет. В следующее мгновение землисто-серая туша с необъяснимой силой сбила мужчину, весившего раза в два больше, с ног. Тяжелый фонарик, выбитый из руки, закрутившись в воздухе, упал в траву в каком-то десятке сантиметров от правой руки охранника. Тот попытался схватить его, чтобы ударить напавшее нечто, но вспышка боли в шее не дала ему этого сделать. Зубы перевернутой головы трупа впились в живую плоть, прокусывая жилы. Отвратный запах разложения смешался с запахом крови, к отчаянному воплю охранника примешивались фырканье и злобное мычание существа.

Еще несколько мгновений борьбы и восставший труп перешел к своей цели. Обхватив голову изо всех сил брыкавшегося охранника, он начал что есть силы лупить ее о землю, добавляя удары кулаком то в бровь, то в висок. Удары были не столько сильными, сколько резкими и очень частыми, как бывает у охваченных яростью людей.

Человек уже давно потерял сознание, но труп продолжал часто и с остервенением разбивать ему череп. Кровь залила траву вокруг, капли темной жидкости были на лице и погребальной одежде восставшего… Через пару минут он вскрыл черепную коробку и запустил тонкие, наполовину поломанные пальцы в мозг несчастного.