В изложении Толстого Морозко три раза спрашивает девушку, не холодно ли ей, каждый раз подходя всё ближе и морозя всё сильнее, пока та еле языком начала шевелить. И вроде как мораль сказки в том, что терпеливому всё достанется, на бесхитростный вопрос Морозко девушка отвечала только "Ой нет, тепло мне, тепло". В принципе, мачехина дочка тоже могла бы вынести холод, она лишь говорила правду. В итоге и получается, что нужно лишь задобрить божество, чтоб он тебе подарок принёс.
Зато в изложении Афанасьева всё становится даже немного романтишней. Ну то есть ну вот что это такое:
"- Девушка, девушка, я Мороз красный нос!
- Добро пожаловать, Мороз. Знать, бог тебя принес по мою душу грешную.
Мороз хотел ее тукнуть и заморозить; но полюбились ему ее умные речи, жаль стало! Бросил он ей шубу. Оделась она в шубу, поджала ножки, сидит".
Ну и про мачехину дочку: "Повез старик на то же поле, посадил на то же место. Пришел и Мороз красный нос, поглядел на свою гостью, попрыгал-поскакал, а хороших речей не дождался; рассердился, хватил ее и убил". Как говорит вики, «Морозко скачет по ельничкам, по берёзничкам, по сухим берегам». Лёгкость и игривость «повелителя зимы» позволяют говорить о том, что персонаж относится к числу «молодых божеств», готовым любезничать «с девицами, попавшими в его лес». Вот и выходит, что если божество к тебе подкатывает, никуда тебе не деться.
Короче, Морозко вполне мог бы быть трагичным персонажем, отталкивающим всех своим холодом и способным существовать только в период, когда люди избегали его дом. По молодости он пытался найти родственную душу, но после такой роковой ошибки понял, что никто из людей не способен выдержать его холода, и всё это лишь бахвальство. Со временем Морозко становился всё суровей и угрюмей, погряз в бюрократии и благоволил только льстецам и лгущим из страха людям, потому что искренних добрых слов ему было и вовсе не дождаться. Ну или еще есть вариант вспыльчивого героя-любовника, который убивал по молодости не ответивших взаимностью девушек, к старости он уже от своих потребностей более-менее отошел, но привычка к запугиванию осталась.
