"Ну уж это мы узнаем!" - подумала королева, но не сказала ни слова и пошла в спальню. Там она сняла с постели все тюфяки и подушки и положила на доски горошину; поверх горошины послал двадцать тюфяков, а еще сверху двадцать пуховиков".
Дамы и господа, осталась самая малость, потерпите чуток)
"На эту постель и уложили принцессу на ночь. Утром ее спросили, как она почивала.
- Ах, очень дурно! - сказала принцесса. - Я почти глаз не сомкнула! Бог знает, что у меня была за постель! Я лежала на чем-то таком твердом, что у меня все тело в синяках! Просто ужасно!
Тут-то все и увидали, что она была настоящей принцессой! Она почувствовала горошину через сорок тюфяков и пуховиков - такою деликатною могла быть только настоящая принцесса".
/Это был очень странный день: я ненавижу свой компьютер, он ненавидит меня/
"И принц женился на ней. Теперь он знал, что берет за себя настоящую принцессу! А горошину отправили в кунсткамеру; там она и лежит, если только никто ее не украл.
Знай, что история эта истинная!"
Фух, вот и конец, надеюсь, я вам не слишком этим всем надоела) На самом деле, это была достаточно старая раскадровка (ей уже года два, ностальгия-то какая), которую я нацарапала за пару минут, знатно так улетев с андерсоновской сказки (я вообще такие вещи люблю, о да). И вот, думала я нормально перерисовывать все это дело параллельно с чем-нибудь, чтобы все кинуть одним махом и уйти на месяц в затишье, но чтот передумала и кидала все безумно маленькими частями. *этот финал должен был быть очень эпичным, но чего уж там...*
/боже мой, вас уже так много, спасибо огромное, вы заставляете меня не тратить время на самокопание и находить больше странных поводов для веселья/ 
Отдыхаю после олимпиадки и первых школьных будней.
Настоящее имя Данте - Дуранте дельи Алигьери, я так умею шутить, и у меня есть брат-будущий-программист, который ржет по ночам и не может объяснить, почему.
Когда на уроках почти всех персонажей МиМ поливают грязью, говоря, что "они недостойны зваться деятелями искусства", невольно возникает мысль о том, что Булгаков страдал синдромом Лермонтова ("они просто слишком глупы и не могут оценить моих шуток!"). Ох уж эти творческие люди.